А. Губаревич-Радобыльский

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
БУХАРЫ и ТУНИСА

Опыт сравнительного исследования двух систем протектората.

С.-ПЕТЕРБУРГ
Типография В. Киршбаума, Дворцовая площ., д. М-ва Финансов.
1905

стр. 183-201

Окончание

Глава 30

Органы управления Тунисом и проект новой организации управления Бухарой

Франция, учреждая свой протекторат, приняла на себя в Тунисе две особые обязанности: во-первых, вести внешние сношения от имени государства тунисского, а во-вторых, уплачивать государственный долг Туниса.
Эти обязательства Франция пожелала взять на себя, так как Тунис мог представить значительный интерес для нее, поскольку эта страна служила удобной колонией для заселения французами и поскольку выигрывала торговля Франции от установления протектората над Тунисом. Эти разнообразные задачи подлежало осуществить, установив для этого особые органы управления Тунисом.

Первая цель достигалась заменою генерального консула сначала министром-резидентом, пока тень самостоятельности была оставлена за беем и делами европейско-подданных ведали консулы иностранных держав, а засим, с 1883 года (после смерти первого бея) был назначен генеральный резидент. Но необходимость устроить страну в экономическом отношении и значительность интересов французов, поселившихся или ведущих предприятия в Тунисе, заставили правительство Франции не ограничиваться этим чиновником министерства иностранных дел, каким, напр., отчасти является и наш политический агент в Бухаре, а вступить на путь реформ финансовых, административных и судебных. Этот внутренний контроль за страной, внутренний суверенитет, можно было только осуществить, создав целый ряд отдельных, большею частью, технических чисто французских служб, так называемых дирекций: финансов, общественных работ, народного просвещения, земледелия и торговли, почт и телеграфов и древностей и искусств. Но труднее всего оказалось слить эти особые французские учреждения (с французскими чиновниками) с общей администрацией - и этот-то путь слияния учреждений мусульманского уклада с европейскими учреждениями для нас и представляет известный интерес.

Отдельные дирекции были вызваны к жизни большей или меньшей необходимостью поднять производительные силы страны и наличностью тех или других потребностей, главным образом, в экономической жизни страны. Идея же урегулирования отношений туземной администрации к органам управления сюзеренного правительства, зарождается при всякой форме протектората, независимо того обстоятельства, встречает ли надобность это сюзеренное правительство руководить бюджетом страны, в виду принятого на себя обязательства уплатить долги страны, или нет.
Во имя одних интересов прогресса, во имя необходимости связать и упорядочить переплетающиеся интересы и сношения туземцев с завоевателями, всегда рано или поздно требование справедливости в виде заботы о туземном бесправии должно толкнуть цивилизованное государство на путь реформ устоев туземной жизни.
Это же начало, о чем выше упомянуто, было поставлено при самом завоевании основной целью и русской политики в Средней Азии.
Франция, как и Россия в Бухаре, не тронула и не могла тронуть основ мусульманского государства.

Все существовавшие учреждения, как однородные во всех государствах, живущих по мусульманскому кодексу "шариату", были сохранены при французском режиме, но, умело пользуясь той законодательной властью, какую мусульманский кодекс предоставляет на долю государей-беев, правительство французское, не трогая самых институтов, не задевая гражданских, т. е. семейных и имущественных основ тунисско-подданных мусульман, не трогая даже принципов налогов, не нарушая уголовных законов страны и ее судебно-административного устройства - приспособило местную жизнь к контролю французской администрации во всех более важных факторах государственного и общественного устройства Туниса (суды французские ведают лишь дела, возникающие между французами, прочими европейцами и между французами и туземцами. Дела между тунисско-подданными ведают палаты "кадиев", "шара" и "узара" - род палаты гражданских дел). Органом, в котором происходит слияние туземной и французской администрации, является генеральный секретариат, а наблюдение за каидами (беками) Туниса олицетворено в виде гражданских контролеров (каидов 37, а гражданских контролеров 13. Часть контролеров несет обязанности и мировых судей, где таковых не имеется. Контролеры по отношению европейцев являются вместе с тем и консулами). Таким образом, контроль за беем ведет, генеральный резидент, за министрами бея - генеральный секретарь, а за начальниками провинций - гражданские контролеры.

До 1883 года, первые два года, Тунисом руководил от имени Франции один министр-резидент, высшая же администрация состояла из так называемой - узары, т. е. правительства бея в лице управлений первого министра (визиря), у которого был в ведении министр Пера (государственный секретарь). Эти два министра управляли финансами, общей администрацией, духовными делами и флотом. Вторым центральным управлением было управление гражданскими и уголовными делами в стране, и, наконец, особый министр, подчиненный, однако, первому министру (визирю), имевшему право непосредственных докладов бею, вел иностранные дела, т. е. руководил делами политической переписки и разными претензиями европейцев к тунисско-подданным.
В Бухаре в настоящее время имеется почти такой же тип центральной администрации эмира. Первым министром является Диван-Беги Останакул, он имеет право непосредственного доклада эмиру по всем делам (в сущности диван-беги должен был бы быть лишь казначеем куш-беги, а не первым министром эмира. Кажется он повышен уже в сан куш-беги). Главнейшими из его обязанностей являются обязанности министра финансов страны, т. е. он каждый год назначает, по какой цене хлебов должен быть взимаем "херадж", сколько должен доставить в казну эмира тот или другой бек из этого дохода, отчислив свои расходы, как и кому сдать на откуп в каждом отдельном городе или бекстве базарный сбор "амин-ана", как взимать зякет (2,5 % стоимости) с вывозимых и ввозимых товаров - и он же через своих чиновников фактически взимает этот сбор за исключением зякета с товаров заграничных, не русских; сбор зякета с подобных товаров представляет доход начальника государственной канцелярии (министр Пера в Тунисе) - "куш-беги".

На обязанности первого министра лежит также руководство всеми сношениями бухарского правительства с русским правительством, при полном повиновении, понятно, в этом отношении воле и точным указаниям самого эмира, лично входящего во все мелочи этих сношений.
Замечательно, что для сношений с канцелярией политического агента правительству эмира пришлось создать (кроме официального порядка переписки через канцелярию куш-беги, которому сообщает для написания бумаг волю эмира первый министр) род начальника русской части государственной канцелярии, в лице совершенно незначительного и необразованного киргиза, долженствующего играть роль посредника, переводчика и фактотума для мелких справок канцелярии эмира в канцелярии нашего политического агента.

Самая попытка возникновения такой должности у бухарцев уже свидетельствует о крайней ненормальности постановки письменных сношений наших с правительством Бухары. Казалось бы, что такое лицо должно было бы принадлежать к числу чинов политического агентства и состоять при государственной канцелярии ханства (у куш-беги), а не наоборот. Положим, официальная переписка ведется от имени куш-беги и от политического агентства на персидском языке, и все бумаги переводятся по-персидски переводчиками политического агентства и проверяются драгоманами, знающими хорошо персидскую грамоту. Куш-беги также пишет в агентство по-персидски и его письма (бумаги) переводятся в агентстве чинами агентства на русский язык. Но тогда для чего же существует особое лицо, часто производящее справки в канцелярии агентства и получающее распоряжения сего агентства для доклада первому министру? Необходимость такого лица, связующего дела канцелярий, ясно указывает на надобность теснее слить канцелярии обоих правительств, но только в нашем агентстве, а не в виде лица или учреждения бухарской администрации.

Это отступление в сторону заставило меня уклониться от дальнейшего изложения административной организации ханства. Итак, доклад эмиру, сделанный первым министром, передается для исполнения этим последним куш-беги, ведущим всю официальную переписку и составляющим акты, скрепляемые печатью самого эмира. В более же мелких случаях, куш-беги сам отвечает от имени бухарского правительства на запросы нашего агентства, но власти и влияния он не имеет, и это скорее начальник государственной канцелярии, чем министр.

Третьим лицом по месту в управлении ханством, но первым по влиянию и силе в населении и притом весьма независимым и стоящим в стороне от придворной жизни, является главный судья "казы-келян", ведающий все производство гражданское и уголовное ханства, по главнейшим делам. Он имеет право обниматься с эмиром и, получив титул Шейх-уль-ислама, даже являться к эмиру в неподпоясанном халате. Впрочем, уже много лет "казы-келяны" не имеют титула Шейх-уль-исламов.

Как глава духовенства в стране, где еще и по ныне господствует теократия, "казы-келян" единственная политическая сила, страшная эмиру, так как от взрыва народного фанатизма, управляемого духовенством, не защитят эмира и штыки. Поэтому эмир строго блюдет всю обрядовую сторону сунитского толка, как она сложилась в Бухаре, и весьма внимательно считается со взглядами этого начальника бесконечного сонма духовных мулл, дервишей, "ишанов", "медрессе" и проч. весьма дисциплинированной организации мощного бухарского духовенства, которому в лице "вакуфов" принадлежит не менее одной десятой национальной собственности ханства в долине Зеравшана. Но в руках эмира имеется великое средство держать в повиновении всю эту организацию мусульманского клира и судей. Он отрекается от своего права лично вершить важнейшие дела, и нотариальный и судебный доход, гласный и негласный, "казы-келяна" составляет не менее 50,000 рублей в год на наши деньги. Тогда как, если бы эмир, как это делает хивинский хан, пользовался правом непосредственного разбора дел и жалоб ("арзов"), то доходы казы-келяна не представляли бы и пятой части этой суммы (в сущности, кроме "казы-келяна" должно было во главе суда находиться иное лицо, а именно казы-аскер для тяжебных дел чиновных лиц, но такой чин упразднен эмиром Музафаром. По делам свыше 500 таэлей (2,000 руб.) судебные иски должны быть направляемы эмиром, от этого то своего права эмир и отказался в пользу казы-келяна (Ханыков, стр. 190)).

Провинциями управляют беки, назначаемые эмиром из приближенных и постоянно сменяемые из опасения, что они лично для себя присваивают очень много доходов с земель, отданных им в кормление, а не сдают их в казну в виде подарков или добровольных излишков, против все увеличивающихся сумм, назначаемых эмиром для представления с бекств.
Таким образом, положение администрации Туниса до 1883 г. и положение администрации Бухары в настоящее время является весьма аналогичным если не тождественным.
С установлением окончательного контроля за всеми делами Туниса были созданы, как выше было сказано, несколько институтов, которые, параллельно оставшейся нетронутой общей администрации и правительственного устройства Туниса, должны были осуществить задачу наблюдения и руководительства всей бывшей административной машиною Туниса.

Наиболее важным учреждением для этого слияния администраций служил ранее, до разделения, начавшегося с 1885 года, разных служб, - генеральный секретариат.
На обязанности генерального секретаря лежит вести всю переписку, касающуюся жизни туземцев, и составлять общее звено между разного рода техническими и административными службами и частями управления. Он ближайший сотрудник визиря, первого министра бея (туземного). Ни одно распоряжение или назначение министрами бея на туземные высшие административные или судебные должности не может состояться без подписи и совета генерального секретаря. Равным образом, никакая мера, касающаяся интересов туземцев, не может быть предпринята без того, чтобы правительство протектората не испросило заключения первого министра бея, переписка же эта вся сообщается первому министру генеральным секретарем. Все бумаги, идущие к общей администрации и подлежащие решению первого министра бея, вся официальная корреспонденция, как от туземцев, так и от французских дирекций, поступает в генеральный секретариат для дальнейшего направления, и вся переписка тунисских властей, идущая от первого министра, должна иметь скрепу генерального секретаря. Все законы, указы, декреты и правила обнародуются не иначе, как через генеральный секретариат.
Ход выработки и обнародования какого-нибудь более важного закона поможет к выяснению системы действий всей административной лестницы Туниса.

Всякий закон, со времени выделения разного рода служб и частей управления, изготовляется соответствующей дирекцией. Если же эта мера касается туземной жизни, то она предлагается первым министром и вырабатывается под руководством генерального секретаря.
Понятно, быт населения семейный и юридический, а равно его правовые нормы по владению землей, общая система налогов и проч., не могут быть изменены, ибо это покоится в мусульманских странах на неподлежащем воле государственной власти религиозном кодексе, установленном в коране и толкователями корана до XIV века, каковой свод всех правовых постановлений, регулирующих весь быт мусульман, носить название "шариата". Не задевая, однако, этих основ, сложная новая жизнь может быть урегулирована и совершенно изменена, что и делают новые законы, определяя совершенно точно многие проявления народной жизни, связанные с экономическим развитием. Эти разные отрасли народного труда или деятельности фискальной представлены теми или иными дирекциями, которые и намечают проект нового узаконения. Выработанное дирекцией или генеральным секретарем совместно с первым министром бея по делам туземцев новое узаконение представляется генеральному резиденту. Если мера должна существенно влиять на туземную жизнь, то генеральный резидент направляет проект узаконения в совет министров. Совет министров собирается под председательством генерального резидента, вместе с тем являющегося министром иностранных дел правительства Туниса, и состоит из двух министров туземных, генерала, командующего оккупационным корпусом, в качестве военного министра правительства Туниса, четырех директоров разных служб и генерального секретаря. Как видно из состава министров, французское влияние в нем достаточно обеспечено громадным большинством членов от французского правительства.

Если мера должна коснуться торговых или земледельческих интересов колонистов французов, то проект закона передается на рассмотрение торговой палаты севера или палаты торговли и земледелия центра и юга, каковые палаты состоять из выборных торговых депутатов. Иногда узаконение рассматривается конференцией иностранных консулов в Тунисе, если вопрос затрагивает интересы разных групп населения, подданных многих государств.
В большинстве случаев, для выработки специальных правил назначаются резидентом разные специальные комиссии, напр., в комиссии были изучены такие вопросы, как лесное законодательство, судебные пошлины и проч.

Только бюджет исключительно рассматривается в совете министров. Правительство метрополии (французский кабинет) считает нужным подвергать своему утверждению лишь такие дела Туниса, как таможенные тарифы, ввозной и вывозной, торговые договоры правительства Туниса с другими государствами и прочее, но и подобные дела решает кабинет министров (Франции), а не французские палата депутатов и сенат.
Все законы вырабатываются самостоятельно правительством Туниса для местных нужд, - и целиком, и без приспособления его к местной жизни ни один из актов законодательных Франции не распространен на Тунис.
Когда, наконец, проект узаконения окончательно выработан, он подписывается генеральным резидентом и возвращается к генеральному секретарю.

Во время выработки узаконения проект уже не раз подвергался рассмотрению в генеральном секретариате, потому что во всех важных делах должен был давать свое заключение первый министр бея, а вся переписка этого министра должна была идти через руки генерального секретаря. Затем, по поводу проекта должны были высказаться директора разных служб и частей, и опять от генерального секретаря зависело вести переписку с этими директорами, для согласования их заключений с указаниями канцелярии генерального резидента.
Но вот декрет уже в окончательной форме поступает в генеральный секретариат и здесь его переводят и вручают первому министру бея, который постоянно в течение выработки узаконения имел случай докладывать о ходе работ бею и, наконец, в окончательной редакции должен представить этот новый проект закона главе государства для приложения его печати.

Но проект закона не становится еще законом с момента приложения печати бея, а должен быть скреплен генеральным резидентом, и только тогда новая мера получает законодательную силу и может быть опубликована. Генеральный секретарь сличает тексты французский и арабский закона и отправляет его для напечатания в официальных известиях, выходящих на арабском и французском языках.
Из этого изложения хода каждого важного узаконения ясно вырисовывается роль генерального секретаря, как контролера общей туземной администрации.

Если обратиться к бухарским делам, то в настоящее время деятельность политического агента будет отчасти напоминать роль генерального секретаря Туниса, но это сходство лишь весьма отдаленное. Политический агент является и консулом в Бухаре, и посланником, и начальником канцелярии по переписке о приведении в исполнение разных мероприятий, вырабатываемых в канцеляриях разных ведомств Петербурга. Политический агент объявляет, напр., депешу на имя эмира министра иностранных дел о восшествии на престол Государя в том же порядке, как все представители России при иностранных дворах - и в то же время, если эмир строит свой дворец в европейском стиле, то вся переписка об этой постройке ведется также политическим агентом.

Значение туркестанского генерал-губернатора крайне также неясно по отношению бухарских дел. Все свои проекты и важные донесения генерал-губернатору политический агент, состоящий в ведомстве министерства иностранных дел, представляет в копиях непосредственно в министерство иностранных дел, и то часто входит в переписку с военным министерством или другими подлежащими министерствами, и вопрос разрешается по соглашению этих министерств, как если бы он был возбужден не генерал-губернатором и состоящим при нем чиновником, а как бы по инициативе русского посланника по делам Бухары, причем при различии взглядов голос министерства иностранных дел является преобладающим.
Казалось бы, этот порядок является в настоящее время совершенно утратившим основы своего существования.

По идее дела и в большинстве незначительных практических случаев генерал-губернатор имеет по делам Бухары значение генерального резидента Туниса, но это только кажущееся внешнее сходство положений. Подобное значение генерал-губернатора явилось бы и действительно отвечающим как нельзя более справедливой логике вещей. Представитель высшей центральной власти и Государя должен осуществлять фактически контроль на месте за действиями бухарского эмира, который, в общем, и в настоящее время в политическом смысле и осуществлен. Но генерал-губернатор слишком далекая власть, и власть, часто номинальная для Бухары, так как вопросы часто исходить из министерства иностранных дел и решаются в Петербурге. Контроля же за действиями правительства эмира, за действиями общей администрации этой страны, Россия пока не принимала на себя. А, между тем, контроль этот весьма необходим.
С одной стороны, мы больше, чем в Тунисе, проводим свои общие порядки в ханстве, и каждое ведомство старается и должно поступать в ханстве на основании правил, действующих повсеместно в Империи, не признавая необходимости в выработке особых узаконений для действия в совершенно своеобразной и притом чужой стране, а все ведомства распространяют и на Бухару общие законоположения специального характера.
С другой стороны, мы совсем не вмешиваемся в жизнь страны. В каждом ведомстве вырабатываются инструкции для своих чиновников, действующих в ханстве, а у бухарского правительства даже не спрашивают заключений по этим делам.

Возьмем еще несколько примеров. На некоторые преступления распространена русская юрисдикция. Если в полосе отчуждения железной дороги в пределах ханства убит русско-подданный, а обвиняемый бухарско-подданный, то политический агент судит дело по законам страны, и имеет право жизни и смерти обвиняемого.
Никаких форм и обрядов этого судопроизводства не установлено, и если политический агент находится в отсутствии, то его заместитель, молодой секретарь агентства, должен бывает произнести смертный приговор, на основании доказательств и данных судебного следствия, им лично собранных и импровизированных. Очевидно, гарантий правильности такого суда не существует.
По другим делам следствия об убийстве в ханстве русско-подданных производят судебные следователи. Возникали вопросы о праве вскрытия трупов мусульман, погребенных на кладбищах Бухары. С точки зрения религиозной мусульман это может показаться поруганием святости кладбищ, вопрос решало министерство юстиции, и следователи получили это необходимое им право, но порядка, сообразованного с местными законами и обычаями, так и не выработано, а бухарцев и не спросили об этом.

Акцизные чиновники ездят по ханству и следят, чтобы не возникало тайного винокурения; об этом имеются особые правила, выработанные и утвержденные генерал-губернатором... Но каковы их точные права по отношению туземной администрации ясно не установлено.
Таможенные чиновники могут производить обыски и выемки контрабанды при непременном присутствии и содействии бухарских властей, но каких властей - ясно не выработано, а прав сноситься с этими властями, помимо политического агентства, не имеется. Понятно, что для отдаленных местностей это немыслимо, а потому возможны всякая столкновения.
Но все это мелочи. Важен принцип, что русские порядки применяются в ханстве и обобщаются без согласования с местной жизнью.
Тунис, как мы видели, остался особым государством только фиктивно - все проявления внешней и внутренней государственной жизни настолько подчинены как контролю, так и непосредственному руководительству французских учреждений, что Тунис, собственно, является обыкновенной колонией этой страны, но с сохранением туземной администрации. В тоже время бюджет этой колонии совершенно самостоятелен и не поглощен метрополией. В таком же положении находится в настоящее время Египет по отношению английских советников, министров и английских инспекторов всей провинциальной администрации.
Но и Тунис, и Египет - страны при торговом море Средиземном и сами по себе богатые дарами природы. Притом кредиторы этих стран требуют, чтобы бюджет был строго выработан, так как значительная часть его принадлежит им.

Бухара находится в других условиях. Будучи расположенной вдали от мировых путей, с количеством земли, могущим прокормить только свое население, с пролетариатом городским и сельским - это государство не может представить тех бюджетных ресурсов, какие дают вышеназванные страны. Народ, населяющий ханство, еще в значительной своей части не вышел из состояния первобытного кочевого быта, земледельцы бедны, и потребности всего населения примитивны. Создать бюджет такой страны и распоряжаться этим бюджетом, для устройства жизни согласно требованиям цивилизации было бы невыгодно для метрополии и явилось бы для самого населения слишком дорогою роскошью. Поэтому, ханство в основе своей государственности должно остаться пока в том же состоянии, как и ныне. Но это не значит, чтобы из существующего обложения нельзя было выделить известной доли, которая составила бы особый бюджет для земских нужд и европеизации государства.
Вместе с тем отделять в такой же мере, как в Тунисе, бюджет Бухары от центрального русского бюджета надобности не имеется, так как Бухаре рано или поздно предстоит непосредственное слияние с Россией, и в этом отношении ханство всецело может почитаться и ныне только провинцией России.

В виду этих задач, органы управления ханством могут не иметь характера органов, самостоятельно ведающих все отрасли государственной деятельности, и достаточно лишь контроля, в самом узком смысле, над институтами бухарскими. Не следует также забывать, что Россия в Бухаре преследует и военные виды, так как это ханство лежит на пути через Афганистан в Индию. Кроме того, каждое государство имеет свои традиции и институты, и всевозможные проекты, которые уклонялись бы от этих привычных форм, носили бы утопический оттенок и граничили бы с фантазиями и праздными измышлениями.
Исходя из этих общих принципов, казалось бы, управление Бухарой могло бы получить следующий вид.

Вместо представителя министерства иностранных дел, как бы аккредитованного при бухарском дворе, следовало бы иметь в ханстве русского военного резидента и его управление.
Военный резидент, будучи в известной мере подчинен генерал-губернатору Туркестана в военном отношении, должен быть по делам Бухары независимым от генерал-губернатора агентом русского правительства для выработки на месте законов и правил, которыми должно руководствоваться ханство и должен являться органом исполнительной власти, приводящей в исполнение смету по расходам, назначенным из особого, составленного из средств страны, бюджета.

Если бы по примеру наместничества на Дальнем Востоке было бы образовано наместничество и в Туркестане, то подобная организация высшего колониального управления весьма облегчила бы проведение в жизнь реформы по образованию из Бухары особой самостоятельной области, - средней, по типу протектората и управления, между Маньчжурией, нами только оккупированной, и бывшей независимой Закаспийской, а ныне Квантунской областями. Является несомненным, что и на Среднем Востоке существуют в наличности те же условия, которые вызвали надобность отделить управление Дальним Востоком, колониальными, так сказать, владениями от непосредственных указов петербургских канцелярий министерств и главных управлений.
Необходимость права особых дипломатических сношений, и отдаленность районов, и их военная разобщенность, несмотря на дорогу ташкентско-оренбургскую, и серьезность интересов по отношению сопредельных Персии и Афганистана, как буферов Индии - все эти данные столь же влекут за собою желательность образования наместничества, как и те причины, которые вызвали эту меру по отношению Дальнего Востока.
Если в Туркестане нет нужды в соединении командования флотом и сухопутной армией в одном лице, то зато на Среднем Востоке, уже давно принадлежащем России, более назрела потребность в развитии усовершенствованных приемов использования богатых местных средств и сил, чтобы эти страны не лежали на бюджете метрополии. Внутренние задачи управления особыми мусульманскими народами, задачи, которые требуют отдельных порядков, здесь, в Туркестане, стоят на первом плане, но и они, эти задачи, настолько высоки и грандиозны, что идея наместничества как нельзя более соответствует их осуществлению.
Только к компактному и красивому целому могут быть, в течение дальнейших десятилетий, притянуты в сферу влияния Ташкента, при перемещении осей мирового тяготения, Афганский Туркестан и Кашгар, с одной стороны, и Хороссан и Мазендеран - с другой стороны.
Как в отношении выработки новых норм законодательных (независимо того, будут ли эти нормы касаться интересов исключительно русских колоний и русского населения в ханстве, или интересов и быта самих бухарцев), так и в отношении составления бюджета приходного и расходного, военный резидент должен быть председателем особого совета, составленного из трех сановников ханства - его нынешних министров (диван-беги, куш-беги и казы-келяна, т. е. министра финансов в качестве первого министра - визиря ханства, начальника канцелярии для внешних сношений Бухары и верховного судьи) и из следующих лиц, представляющих, главнейше, русские интересы: начальника управления военного резидента, начальника милиции и конно-полицейских команд ханства (из русских генералов, в качестве военного начальника всех сил ханства вместо нынешнего военного министра ханства топчи-баши) и из трех высших чиновников, назначенных в этот совет агентами министерств иностранных дел, финансов и государственного контроля.

Таким образом, этот совет должен состоять из 6 лиц русской администрации и 3 лиц местной администрации.
Особый дипломатический чиновник (член помянутого совета) должен ведать дипломатическими пограничными сношениями ханства, передаваемыми для исполнения военного резидента генерал-губернатором или наместником. Этот чиновник и только он один, вместе с военным резидентом, и заменил бы нынешнего политического агента, напр., для переписки, которая обыкновенно ведется через керкинского бека с афганским генерал-губернатором Чаар-вилаета в г. Мазари-Шерифе.
Кстати, здесь уместно коснуться одного еще возражения, какое должен встретить проект другой постановки русского управления Бухарой. Именно, в настоящее время существуют (я говорю об обществе, а не о правительстве) некоторые весьма неопределенные чаяния, что при посредстве авторитета и доброй воли эмира бухарского можно войти в непосредственные сношения с эмиром Хабибуллою. Но стоить видеть, с каким презрением даже унтер-офицер, начальник пограничного афганского поста в с. Боссага, относится к токсабе (полковнику) бухарских войск, чтобы понять, что афганцы, ценящие выше всего в мире национальную независимость и гордость правоверных мусульман, должны бы были весьма пренебрежительно выслушивать предложения, переданные через бухарского эмира и его чиновников. Этот способ сношений только уронил бы престиж России, и им ничего нельзя будет добиться. Английское правительство должно предоставить эмиру Хабибулле право торгово-пограничных сношений с генерал-губернатором (наместником) Туркестана, и тогда у нас найдутся агенты, которые хотя бы из мусульман и русско-подданных, сумеют вести переговоры в Кабуле. Прибегать к посредничеству правительства эмира - это заранее обречь себя на недоверие и пренебрежение, не совместимые с достоинством России.
В совет при военном резиденте могли бы быть приглашаемы также и начальники отделений управления резидента, а также управляющие таможнею в Бухаре и отделением государственного банка, но лишь с правом совещательного голоса.

Этот совет, как законодательная и высшая административная инстанция, должен быть постоянно функционирующим учреждением, а не собираться только для обсуждения исключительных вопросов, передаваемых в совет военным резидентом. Круг дел, подлежащих обсуждению совета, должен быть ясно установлен.
Все решения этого совета по какому бы то ни было вопросу при заключении генерал-губернатора должны передаваться подлежащему министру, а тот с своим заключением должен вносить вопрос в комитет министров.
Высочайше одобренное мнение комитета министров должно подлежать объявлению эмиру, как новый закон по отношению ханства, и закон этот должен быть опубликован в указателе распоряжений бухарского правительства, на персидском и русском языке.
При образовании наместничества, роль министра и комитета министров могла бы быть, с великою пользою для дела, заменена центральным управлением наместника.
Инициатива нового проекта закона или новой меры должна исходить одинаково или от диван-беги (визиря) ханства или от военного резидента. В обоих случаях, ранее передачи проекта нового мероприятия в совет, этот проект законодательного распоряжения должен быть доложен его высочеству эмиру бухарскому его первым министром. Если проект исходит от первого министра, то в докладе его эмиру министр должен уведомить начальника управления резидента; если же мера исходит от военного резидента, то управлением резидента проект должен быть сообщен предварительно диван-беги для доклада эмиру. Только после этой первоначальной переписки проект может быть внесен военным резидентом в совет.
Таким образом, возможность влияния эмира на направление дел ханства не исключена при предполагаемой реформе. В руках эмира должны остаться все стороны гражданской и духовной жизни населения и суд и администрация.
Управление резидента, обратно, должно ставить себе задачей по возможности, не касаться внутреннего быта ханства: управления вакуфами, народным образованием, семейными отношениями и проч. Только порядок взимания налогов и даже отчасти их преобразование должны подлежать ведению совета при резиденте.
Тем не менее, назначения на высшие должности беков в тех бекствах, где при них предполагалось бы учредить комиссаров (5-8 бекств, при этом несколько бекств могли бы быть соединены в одно), должно совершаться по соглашению с военным резидентом.
Вся переписка беков, касающаяся сбора налогов, с куш-беги и, обратно, бухарского правительства с беками должна иметь подпись и скрепу начальника управления военного резидента, чтобы получить значение официальных сношений.
Совет при военном резиденте должен иметь характер совета при туркестанском генерал-губернаторе, который также занимается и рассмотрением земской сметы, но советь при военном резиденте должен быть снабжен более обширной компетенцией и некоторыми административными функциями.
Управление резидента должно состоять из одного старшего чиновника, начальника этого управления и, вместе с тем, правителя общей канцелярии управления, каковая канцелярия должна располагать достаточным числом драгоманов и переводчиков, чтобы вести переписку с канцелярией куш-беги. В подчинении этого начальника управления должны состоять разные начальники служб или отделений; податного, технического и судебного. Дипломатическая и военная части управления должны состоять из особых канцелярий, с своими отдельными начальниками, с такими же правами, как и начальник управления. Самые канцелярии должны быть, понятно, крайне упрощенные и состоять из небольшого количества лиц.
Податное отделение должно ведать сбором, отчисляемым из хераджа и суммою, назначаемою из государственной русской сметы, а также бухарскими налогами, имеющими значение промыслового обложения, т. е. сборами "амин-аны" и "зякета". Эти два сбора не должны более сдаваться на откуп или (как зякет) в распоряжение двух министров ханства (подробное изложение этого порядка имеется в главе о финансах), а эти два сбора должны, без участия администрации беков или министров ханства, собираться агентами, непосредственно назначаемыми управлением резидента. В распоряжении же этого отделения должны находиться русские чиновники-контролеры (лучше их называть комиссарами) при беках.
Технический отдел должен ведать теми работами и сооружениями, которые с общеполезной целью будут производимы в ханстве.
Дипломатическая часть и в ней особая канцелярия должны иметь характер подобного же института при приамурском и туркестанском генерал-губернаторе.
Общая канцелярия управления резидента должна наблюдать за назначением беков.
Военная часть и ее штаб должны ведать военно-полицейскими командами или скорее родом милиции, организованной, отчасти, по образцу туркменской милиции в Закаспийской области. Эти конные иррегулярные сотни, комплектуемые по найму, могли бы заменить войска эмира, кроме его гвардейских частей. Эти же войсковые части могли бы заменять, по мере надобности, этапные и местные конно-полицейские команды. Они могли бы состоять под начальством бухарских офицеров, но при условии соединения их в особые дивизионы, командирами коих должны быть лишь русские казачьи офицеры. Подобные полицейские части, по типу жандармерии, имеются, напр., в Турции. Русский генерал должен командовать всеми войсковыми частями, в том числе и гвардейскими частями эмира, и состоять в подчинении военного резидента.
Ход выработки той или иной законодательной меры по отношению ханства мог бы напоминать порядок, который усвоен для этого в Тунисе. В этом порядке, понятно, могут быть лишь рассматриваемы и издаваемы законы и распоряжения государственного характера, именно: установление сборов и налогов и порядка их взимания, утверждение приходной и расходной сметы земского бюджета ханства на три года, ассигнование экстраординарных средств, заключение займов, вообще, все те мероприятия, которые по русским законам должны вырабатываться в законодательном порядке.
В отношении контроля за беками и распоряжениями политического и высшего административного характера резидент должен пользоваться единоличною властью и лишь о более важных своих распоряжениях доносить министру военному и в копии генерал-губернатору.
В этом отношении, как и Туркестанский край, ханство должно считаться в управлении и в ведомстве военного министерства, но военный резидент и его совет по вопросам, относящимся к кругу ведения других ведомств, а особенно по делам министерства финансов, должен иметь право непосредственного сношения с министрами.
Идея подобного изменения политического агентства была высказана П. М. Лессаром еще на первом совещании о включении Бухары в русскую таможенную черту.
Наибольшее возражение, которое можно сделать против подобного типа русского учреждения в ханстве, с расширением его компетенции, заключается в том, что это учреждение, дорого стоющее, только тогда явится целесообразным, если бюджет, которым оно будет ведать, представит из себя, значительную цифру. Поэтому, прежде всего, необходимо припомнить, в какой цифре может приблизительно выразиться этот бюджет, построенный на принципах, о которых было подробно изложено в главе о финансах.
В доходы для распоряжения военного резидента могли бы быть назначены: а) 400,000 из хераджного сбора, б) 200,000 из чистого русского таможенного дохода от Монарших щедрот и в) неизвестная сумма, долженствующая получиться при замене откупной системы "амин-ана" и "зякета" сбором, взимаемом агентами, назначаемыми непосредственным усмотрением управления резидента.
Осуществить подобный способ взимания этих торговых сборов вполне возможно. А именно, подать "амин-ана" с хлопка, с шерсти, с каракуля, сырья и других товаров, вывозимых из ханства, должна быть взимаема не в момент продажи этих товаров на базаре, как ныне, а в виде налога того же размера, но взимаемого в порядке пошлин с отпускных товаров в момент их погрузки на железную дорогу для отправки в Европейскую Россию. В таком случае этот налог будет вычтен не с цены хлопка, шерсти и других продуктов, по которой они проданы земледельцем на базаре, а с экспортеров, крупных бухарских купцов и русских фирм.
Зякет должны взимать русские таможни при сборе русских пошлин, а зякет с привозных в ханство русских товаров - также русские таможенные чиновники. Эти же таможенные чиновники или специальные агенты должны и исчислять сбор в "амин-ану", по накладным на погрузку и отправку товаров в Европейскую Россию.
Начальник железнодорожной станции о всех отправляемых и получаемых товарах должен сообщать сведения этим агентам на станциях отправления или получения.
При подобной организации торговых сборов, стоимость взимания их будет упрощена до нельзя. Вероятно, и сбор "амин-аны" с отпускаемых в Россию товаров также представилось бы наиболее удобным поручить тем же разъездным таможенным чиновникам, согласно накладным, в том порядке, в каком, напр., очищаются в Германии низкопошлинные товары, т. е. даже часто без осмотра этих товаров, давно полученных купцом, а лишь на основании грузового документа.
Как зякет, так и амин-ана настолько ничтожны сравнительно с стоимостью товаров, а железная дорога дает такие значительные удобства по взиманию сборов, что трудно ожидать, чтобы товары ускользнули от оплаты этими сборами.
Понятно, эмир должен получить сполна ту часть этих сборов, какая поступает в его казну ныне от откупщиков, а по зякету от двух министров. Вероятно, этот личный доход эмира не превосходит 300,000 руб. с 1 милл., в каковой цифре выразились эти сборы, при попытке исчислить размерь налога, в зависимости от стоимости товаров, сделанной в главе о финансах. При русском взимании сбора "амин-аны" все мелкие партии товаров для местной торговли должны быть освобождены от налога, и подобная мера явилась бы громадным облегчением населения и торговли от произвола мелких сборщиков.
Независимо доходов эмира, при взимании зякета, около 50,000 - 70,000 руб. остается у его министров. Всего, как было указано, центральная казна имеет, может быть, до 500,000 руб. дохода от налогов на торговлю, а 500,000 руб. поступают в руки сборщиков. Поэтому, представляется весьма правдоподобным, что при непосредственном распоряжении сбором в управлении резидента (даже отчислив 400,000 руб. эмиру и выдав 30,000 руб. в жалованье диван-беги и 20,000 руб. в жалованье куш-беги), все-таки чистого сбора подобное изменение системы взимания дало бы, тем не менее, около 400-500,000 руб., если организация взимания этих сборов через особых таможенных разъездных чиновников и обошлась бы в 50,000 руб.
Итак, весь доходный земский бюджет ханства, на первые 10 лет, мог бы быть обоснован на солидной цифре в 1 милл. рублей (400,000 хераджа, 200,000 из русской казны и 400,000 руб. от амин-аны и зякета).
Если содержание управления резидента и комиссаров при беках и обошлось бы в 200,000 руб., то все-таки цифра в 800,000 р. представила бы значительное ежегодное поступление, капитализируя которое из 4%, мы получим солидный источник в 20 милл. рублей для сооружений и расходов на улучшение материального положения населения.
Содержание самого военного резидента, как представителя России, должно быть отнесено, из принципа, к общеимперским средствам и назначено в сумме около 20,000 руб.
При проектировании такой сложной и дорогой системы управления Бухарой невольно должен явиться вопрос, стоить ли учреждать подобную администрацию, иначе говоря, имеются ли налицо задачи, осуществление которых, действительно, влекло бы за собою те изменения экономического положения населения, во имя которого только и может быть предпринята подобная ломка существующего порядка. На этот вопрос необходимо ответить, что жизнь ханства усложнилась, благодаря переходу натурального хозяйства в денежное, а потому только те работы, сооружения и предприятия, которые могут содействовать развитию капиталистического уклада жизни, должны помочь населению. Городской пролетариат может найти себе работу при постройке и содержании железной дороги из г. Бухары в Термез, необходимой и в стратегических, и коммерческих целях России.
Для сельского пролетариата необходима земля, а в ханств получение новых земель сводится к делу орошения готовых плодоносных площадей, только ждущих притока воды, чтобы сторицею вознаграждать труд земледельца. Проект канала из Аму-Дарьи в Каршинскую степь, стоимостью в 5-10 мил. руб., вполне разрешает идею о воспособлении сельскому населению.
И то, и другое предприятие, кроме организации их с помощью средств, предоставленных в распоряжение военного резидента, могли бы иметь и чисто коммерческий характер, как помещение капиталов эмира и в виде запродажи земель, по мере обводнения их.
Подобный способ возведения ирригационных сооружений практиковался, напр., индийским правительством по производству работ в системе р. Ганга (только на одну ирригацию из р. Джелома назначено по смете этого года 44 милл. руб. в течение 20 лет в бюджете Индии).
Да и мало ли мог бы наметить на месте военный резидент и его технический отдел работ и сооружений, осуществление которых несомненно должно явиться общеполезным делом.
Само собой разумеется, что несовместимость примитивных порядков мусульманской страны с проникающими в нее все более и более началами другой европейской культуры повлечет за собой рано или поздно необходимость приступить к преобразованию нашего политического агентства из учреждения по типу генерального консульства в орган общего управления делами ханства, и, понятно, чем скорее признано будет нужным приступить к этому неотложному делу, тем легче будет объединить существующие бессистемные и не имеющие практической мощи начинания в этом отношении. Пора, давно пора, получить какую-либо выгоду от навязанной нам историей опеки над Средним Востоком.
Не сознавать того, что европейское государство - Россия должна, по примеру Франции в Тунисе, руководить жизнью варварской азиатской страны для ее блага - это значит отказаться от мысли, что мы имеем цивилизаторские задачи, которые унаследовали от великих людей, умелых сподвижников незабвенного Императора Александра II, освободителя всех народов, племен и населений громадной Империи Белого Царя, а этот Белый Царь уже давно в воображении бухарца является спасителем его несчастной страны, и только от него бухарец ждет изменения своей тяжелой участи.
Назначение России нести цивилизацию, принятую ею позже других народов с Запада, все далее и далее вглубь, на Восток, сознается всеми и по отношению к Бухаре пора приступить к осуществлению этого назначения.

А. Губаревич-Радобыльский

Получено от -
Эрика Ханымамедова, Волгоград