Прошедшие в Турции 30 марта выборы в местные исполнительные и законодательные органы власти канули в историю. Их результаты можно оценивать по-разному, в зависимости от критериев оценки. Наш подход основывается на тезисе о том, что нынешний политико-идеологический разлом в Турции проходит по линии противостояния "кемализм – исламизм". В предыдущих статьях по Турции мы подчеркивали именно эту линию. Считаем, что правящей происламсистской Партией справедливости и развития (ПСР), возглавляемой Р.Эрдоганом, за десять с небольшим лет удалось сделать намного больше в изменении социально-политической ориентации турецкого общества, чем за предыдущие восемьдесят лет светскими правительствами и военными режимами. Главным "достижением" нынешнего турецкого правительства, по нашему мнению, является дискредитация идеи лаицизма и светскости, выдвинутой Кемалем Ататюрком при рождении новой Турции - так называемой теории "кемализма".

Этим и был обусловлен наш посыл, сделанный 24 февраля в статье "Турция на перепутье: чего ожидать от местных выборов?" (http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1393185960) - результаты выборов 30 марта 2014 года могут частично прояснить наличие предпосылок и перспектив по возрождению проекта "кемализм" в Турции. Теперь, когда, олицетворяющие вышеназванный разлом, правящая партия и Народно-республиканская партия (НРП) набрали порядка 45% и 28%, соответственно, напрашивается однозначный вывод о сохранении прежнего статус-кво. Поскольку эти цифры практически не изменились по сравнению с муниципальными выборами 2009 года (48% и 26%), можно уже с большей уверенностью говорить о том, что исламизация различных сторон жизнедеятельности общества, которую методично проводит ПСР, пустила глубокие корни в Турции.

Характерно то, что кемалистская НРП рассчитывала на серьезное ухудшение показателей ПСР на нынешних выборах из-за шумных коррупционных скандалов, в которые были вовлечены члены правительства и даже сам премьер-министр. Оптимизм кемалистам добавляла и блокировка накануне выборов правительством социальных сетей – Twitter и YouTube, - что по их расчетам, должна была отвернуть от исламистов часть электората. Неужели руководство НРП настолько наивно и близоруко, чтобы не понимать, как далека от разбирательства в скандалах и соцсетей малограмотная и серая масса – оплот электората Эрдогана. Становится все очевиднее, что проблема Турции не в Эрдогане, а в том, что большая часть турецкого общества, отличающегося высокой степенью традиционности и маргинальности, по своему менталитету тяготеет к архаичному, патриархальному образу жизни с преобладанием религиозных ценностей.

Тем не менее, несмотря на такой расклад, в той мере как не меняются политические предпочтения основной массы выборщиков, так и остаются и даже увеличиваются фобии Эрдогана, которыми он "загрузился" за время нахождения у власти. Эти фобии явились, с одной стороны отражением его скрытого стремления к политической мести после прихода к власти, с другой - возникали у "народного героя" в связи с провалами во внутренней и, особенно во внешней политике, а также по мере роста сопротивления его авторитарным методам правления. Рассмотрение и анализ этих фобий необходимы, на наш взгляд, для определения и выбора возможных альтернатив режиму Эрдогана, которые, якобы, отсутствуют, по мнению некоторых исследователей, и поиска эффективных путей по возврату Турции на светский, цивилизованный путь развития.

С некоторой условностью и обобщенностью в названиях, что, впрочем, не меняет сути, их можно расставить следующим образом: аскерофобия (аскер – от турецкого военный); дарбефобия (дарбе – от турецкого переворот); гюленофобия (Гюлен – религиозный авторитет); сирияфобия или же асадофобия; сиссифобия (Аль-Сисси – египетский генерал); социофобия (боязнь соцсетей). Рассмотрим их по порядку.

Аскерофобия. В 1999 году Эрдоган был осужден на год по обвинению за то, что на одном из митингов прочел стихи, оскорбляющие турецкую армию, стоящую на страже светских принципов государства. При этом провел в заключение всего четыре месяца, благодаря снисходительности тогдашних властей. Тем не менее, это оставило след в его сознании. Придя к власти в 2002 году, премьер-исламист поставил себе задачу, во что бы то ни стало, ослабить армию – главное препятствие на пути исламизации. Удар по армии был нанесен с двух сторон. Во-первых, был инициирован судебный процесс по делу так называемой организации Эргенекон, в результате чего были осуждены на длительные сроки, в т.ч. пожизненное заключение, высшие армейские чины, обвиненные в попытке переворота. Во-вторых, фракции ПСР удалось провести через меджлис поправку по изменению статьи Конституции страны, закреплявшей за вооруженными силами роль гаранта демократии и стабильности общества. Именно эта статья позволяла армии в прошлом принимать участие во внутриполитических процессах и вмешиваться в случае угрозы светским принципам государства. То обстоятельство, что именно при правлении Эрдогана пошатнулись позиции турецкой армии, как символа кемализма, говорит, что им руководило не стремление ускорить членство в ЕС, как это преподносится, а скорее всего чувство мести и сохранение собственной власти, учитывая военные перевороты в истории Турции.

Дарбефобия. Ослабив армию, Эрдоган, тем не менее, продолжает утверждать о существовании угрозы госпереворотов, но уже не со стороны военных, а гражданских структур. Он оперирует терминами "государство в государстве", "параллельное государство", которое, дескать, занимается подрывными действиями по его свержению. По его словам, именно такая невидимая структура организовала прослушивание телефонных разговоров членов правительства и его лично, в результате чего были "сфабрикованы" так называемые коррупционные скандалы декабре 2013 и феврале 2014 годов. Последняя такого рода акция пресловутого параллельного государства – это прослушивание секретного совещания в МИД Турции, где, якобы, обсуждалась возможность военного вторжения в Сирию. Цель этих акций, утверждает Эрдоган, – дискредитировать правительство и вынудить премьера подать в отставку. Для предотвращения и предупреждения новых разоблачений Эрдоган затеял беспрецедентную чистку рядов МВД, прокуратуры, судейского корпуса, заполняя их своими людьми.

Гюленофобия. Наиболее парадоксальная и противоречивая "страшилка" для Эрдогана, проявившаяся в последнее время. Фетхулла Гюлен – известный религиозный авторитет Турции, основатель благотворительно-филантропического движения "Хизмет", проживающий с 1999 года в США. Эрдоган утверждает, что за всеми последними антиправительственными заговорами стоит эта фигура. Во время недавней предвыборной кампании Эрдогана критика Гюлена занимала большое место, временами переходившая в откровенное унижение почтенного исламского ученого, сыгравшего, по свидетельству осведомленных лиц, чуть ли не решающую роль в восхождении к премьерству этого выпускника школы имам-хатыбов. Что это – черная неблагодарность со стороны Эрдогана или же показатель серьезного раскола среди исламского сообщества Турции по вопросу выбора дальнейших путей развития страны в свете последних событий? Сторонники Гюлена – джемаат, несмотря на непрекращающиеся атаки на их лидера, проявляют пока выдержку, выражая лишь несогласие с методами управления страной со стороны Эрдогана и его окружения, бросающих тень на ислам. Гюлен, в свою очередь, в телевизионных записях, в завуалированной форме, в традициях исламских изречений о неминуемой каре для сошедших с истинного пути, отвечает своему бывшему протеже.

Сирияфобия. Эрдоган, угодивший в сирийскую ловушку из-за безоглядной поддержки антиасадовской вооруженной оппозиции, финансируемой консервативными арабскими режимами, главным образом Катаром, отчаянно ищет выход из этой ситуации. Сотни тысяч беженцев из Сирии и фактически прозрачная граница с этой страной создают ему головную боль. Сирийская авантюра добавила козырей оппозиции по критике правительства, внесла раскол в обществе. Она же является скрытым раздражителем в отношениях с союзниками Асада - Россией и Ираном, ставит Эрдогана в двусмысленное положение в регионе, где Турция пытается играть более активную роль. Затягивание решения сирийской проблемы нервирует Анкару и толкает на опасные варианты ее развития. Свидетельством этому может служить просочившаяся в интернет пресловутая запись с закрытого совещания в МИДе Турции, где обсуждались возможные предлоги для начала военной операции против Сирии. Резкая реакция Эрдогана, мининдел и других функционеров режима по поводу этой утечки может только свидетельствовать о подлинности записи.

Сиссифобия. Это наиболее болезненна тема для Эрдогана. Для его оказалось холодным душем смещение генералом Абдель Фатах Аль-Сисси после короткого пребывания в Каире у власти "Братьев мусульман", поддержанных Анкарой не только морально, но и материально (в печати называлась сумма помощи в 1 млрд.долларов). Аль-Сисси, которого уже успели прозвать египетским Ататюрком, поэтому вызывает нескрываемую ненависть со стороны Эрдогана. Аль-Сисси – это олицетворение, с одной стороны, потенциала и способности арабского мира противостоять попыткам узурпирования исламистами протестного движения, названного "арабской весной", с другой, напоминание Эрдогану об армии, как возможно единственной силе в исламском мире стоящей на страже демократических ценностей, современного образа жизни, защищающей их от нападок фундаменталистов и фанатиков. Вероятное избрание Аль-Сисси президентом Египта на предстоящих в ближайшее время выборах лишь усилит эрдогановскую сиссифобию.

Социофобия. Как показали массовые волнения во многих странах, социальные сети являются удобнейшим средством для координации действий протестующих. Не исключением в этом отношении стала и Турция. Фактически общение в социальных сетях положило начало протестному движению в стране, когда в июне 2013 года жители Стамбула вышли на организованную акцию по защите парка Гези в центре города. Затем протесты стали уже сосредотачиваться на болезненных проблемах внутренней и внешней политики правительства и сопровождаться политическими требованиями. Наиболее регулярными и массовыми в крупнейших турецких городах явились антиправительственные выступления молодежи и студентов – основных пользователей соцсетей. Эрдоган и его окружение до поры, до времени закрывали глаза на развитие в стране различных компонентов соцсетей и микроблогов, пока в интернете не стали появляться материалы, разоблачающие правящий режим и лично Эрдогана в коррупции, взяточничестве и казнокрадстве. Ответом на это стало решение суда о блокировании Twitter и YouTube, что вызвало негативную реакцию за рубежом. Судя по словам Эрдогана, подобная участь ожидает и Facebook.

Таким образом, победа Эрдогана на прошедших местных выборах произошла на фоне перечисленных выше негативных моментов, которые в будущем могут создавать серьезные препятствия для его дальнейшей деятельности, толкать на принятие ошибочных решений. В основе этого лежит также и субъективный фактор – политическая биография и ориентация этого, так называемого "консервативного исламского демократа", замешанных на мести, властолюбии и использовании религиозных ценностей в качестве средства для достижения сомнительных целей.

С учетом того, куда привел страну Эрдоган, непросто ответить на вопрос о дальнейшей эволюции расколотого турецкого общества. Проблема состоит лишь в том, что когда-то судьба благоволила Турции, послав Ататюрка, спасшего страну от грозившей ей национальной катастрофы. Но найдется ли сейчас подобная мужественная и незаурядная личность среди нынешнего поколения политических и военных деятелей Турции? Прошедшие выборы показали, что найти ответ на этот вопрос еще сложнее.

Кямран Агаев, независимый публицист.