Все попытки таджикских властей противостоять исламизации общества терпят неудачу. Дело вовсе не в том, что таджики как-то вдруг неожиданно все поголовно стали набожными, а власти проморгали тенденцию "ухода" народа в религию. Во времена атеизма к верующим в республике всегда относились терпимо или, по крайней мере, нейтрально. И уж тем более не было или каких-либо гонений или антирелигиозных кампаний.

Понятное дело, что в те времена никакой статистики на этот счет не велась, а, если она и имелась, то информация была недоступна для публики. В тоже время можно не сомневаться, что даже те, кто не молился и ходил с партбилетом почти все поголовно верили в Высшую силу, и одно другому не мешало. Вера была, что называется, заложена на генетическом уровне и передавалось из поколения в поколение через те же обряды и традиции, через религиозные праздники, которые повсеместно отмечались. Разумеется, в отличие от наших дней все было предельно скромно, без какой-либо торжественности и помпезности.

Поэтому с падением коммунизма не стал большой неожиданностью религиозный "бум". Именно под знаменем ислама нынешние 40-50-летние гастарбайтеры носились с идей независимости Таджикистана, и устраивали погромы в душанбинских кварталах, где преимущественно проживали граждане не титульной нации, что затем спровоцировало массовый исход русскоязычного населения из республики.
Процесс исламизации в современном таджикском обществе имеет свою одну яркую особенность. Популяризация крайних и экстремистских воззрений в силу объективных причин, к сожалению, находит своих сторонников в таджикском обществе по вполне объективным причинам. Согласно исследованию ОБСЕ, большинство таджиков выступает за усиление роли ислама в общественной жизни страны, а около 70% таджиков готовы даже жить в теократическом государстве. По данным социологического опроса, более 90% его участников выразили свое лояльное отношение к вопросу об управлении страной халифом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в геометрической прогрессии растет число сторонников религиозно-экстремистских организаций "Хизб ут-Тахрир", "Джихадизма" и "Салафия". Только по данным Министерства внутренних дел, по республике число выявленных "джихадистов" достигает 15 тысяч человек, "салафитов" - 8 тысячи приверженцев, к сторонникам "Хизб ут-Тахрир" причисляет себя более 20 тысяч человек.
Естественно, мало кто сомневается, что официальная статистика в полном объеме отражает масштабы распространения радикальных идей в таджикском обществе и истинную численность последователей крайних воззрений. В стране, где 70% населения проживают за чертой бедности, 2 млн. человек спасаются от нищеты в трудовой миграции, где люди чуть ли не на каждом шагу сталкиваются с элементами коррупции и правового беспредела, мечеть для многих таджиков стала последней инстанцией, где они находят ответы на непростые житейские вопросы. Вполне естественно, что в такой обстановке южные рубежи государства контролируются террористическими структурами "Джамаати Ансарулла", а боевики типа известного полевого командира Эшони Юсуфа пользуются популярностью и авторитетом среди местного населения. Экономические проблемы таджикского общества не оставляют альтернативных вариантов для выхода из положения, и большинство малообеспеченных и обиженных граждан, для душевного умиротворения обращаются к неграмотным имамам и попадают под влияние различных религиозно-экстремистских и террористических организаций.
Действия властей на фоне усиления религиозных настроений больше напоминают поведение слона в посудной лавке, нежели на последовательную политику по защите светских устоев. Причем тон задает сам глава государства, который отдаляется от светской жизни и нарочито демонстрирует свою приверженность к религии. В посланиях парламенту и народу он использует отрывки из священного Корана, организует благотворительные акции и объявляет амнистию осужденным за причастность к экстремизму и терроризму.

Неоднозначную реакцию в обществе вызвало решение правительства Таджикистана о выделении имамам соборных и центральных мечетей страны пособий и зарплат. Вопрос о назначении заработной платы имамам был поднят летом прошлого года во время встречи президента страны с представителями духовенства. "Я назначил вам официальную зарплату, чтобы вы не нуждались в тех 100 долларах, которые дают или пытаются вам дать из-за рубежа. Дав вам 100 долларов, они будут просить вас о ста услугах", - сказал тогда Эмомали Рахмон. По мнению экспертов, устанавливая зарплату религиозным деятелям, правительство в очередной раз сделало попытку подчинить себе религию, хотя по конституции религиозные организации отделены от государства.
Но ожидаемого результата власти получить так и не могут. Не смотря на то, что в большинстве мечетей имамы во все восхваляют президента и его деяния, при всяком удобном случае цитируют выступлений президента, намекая на то, что все должны чтить Отца нации, эти проповеди верующие встречают с прохладой. Но лучшим подтверждением тому, что народ тянется к альтернативным воззрениям и хочет в проповедях слышать не официальную "муть", которая опровергается правдой жизни, а ответы злободневные вопросы дня является рост незарегистрированных мечетей. По некоторым оценкам в республике функционируют около двух тысяч незарегистрированных мечетей, и их число продолжает расти. В них о Рахмоне, если и вспоминают то лишь в негативном свете и руководят ими выпускники зарубежных теологических центров Ирана, Пакистана и Египта. Почти все они не скрывают, что вовлечены в ряды религиозно-экстремистских организаций "Джихадизма" и "Салафия". Современный Таджикистан – это наглядный пример, как власти, сами того не желая, своими руками пестуют и пополняют ряды экстремистов и способствую распространению радикальных идей.

Баениддин Накибджанов