Одним из итогов сирийского кризиса стало то, что Иран, Турция и Россия, несмотря на разницу в позициях и подходах, осознали свою коллективную ответственность за стабильность в регионе - достичь прочного мира невозможно без согласованных усилий наших трех стран, объективно заинтересованных в минимизации дестабилизирующего влиянии внерегиональных игроков на ситуацию на Ближнем Востоке. И еще одним важным результатом в понимании необходимости укрепления сотрудничества в "треугольнике" Иран-Россия-Турция при разрешении региональной ситуации стало разделение экономической и геополитической проблематики. Очевидно, что каждая из сторон обладает собственными экономическими интересами, в том числе в энергетической сфере, о которой я хочу сделать отдельное выступление, но наличие различных собственных экономических приоритетов не является в настоящее время препятствием для согласования внешнеполитических позиций. Это ясно доказывает ход российско-иранских переговоров во время визита в Москву министра иностранных дел Мохаммад Джавад Зарифа, когда была ясно обозначена общая заинтересованность России и Ирана в объединении усилий для разрешения сирийского кризиса и установления долговременной стабильности. За несколько дней до визита в Москву, состоялся телефонный разговор между президентами ИРИ и Турции, в ходе которого стороны подчеркнули, что Иран и Турция должны тесно сотрудничать в вопросах ближневосточной политики. Но пока, не последовали какие-либо знаковые шаги со стороны Турции, без которой невозможно выстроить действенный механизм разрешения кризиса. К сожалению, треугольника без третьей стороны не бывает. Таким образом, на сегодня главный вопрос заключается в том, насколько Турция готова подключиться к этим усилиям. На наш взгляд, несомненным является то, что интересы Турции в регионе в главных своих чертах совпадают с интересами России и Ирана. В частности, Турция заинтересована в том, чтобы влияние внешних сил было ограничено, поскольку на своем опыте турецкое руководство могло убедиться, что даже в том случае, когда такое влияние, казалось бы, способствует турецким интересам, оно в долгосрочной перспективе создает труднопреодолимые угрозы.

Так, например, стоит напомнить, что период между 1998-2011 гг. можно считать положительным периодом в турецко-сирийских отношениях. Реджеп Тайип Эрдоган, поддерживая Сирию и ее территориальную целостность, в первую очередь преследовал цель предотвратить создание курдской автономии на северо-востоке Сирии, которая граничила бы с курдской автономией Северного Ирака на востоке, а на севере – с провинциями Турции, населенными курдами. Однако Турция в 2011 году перешла на сторону противников Б.Асада в основном из-за позиции США и Франции - после того, как президент США Барак Обама 18-го августа 2011 года впервые открыто заявил о том, что Башар Асад должен покинуть свой пост, в Анкаре решили, что дни сирийского президента сочтены.

Существует такое мнение, что дальнейшее продолжение ведения своей внешней политики в соответствии с американскими интересами несет для Турции серьезные издержки, поскольку ни проблема Б.Асада, ни проблема ИГ в ближайшее время не будут разрешены, администрацию США явно устаивает сохранение обоих конфликтов в перманентном состоянии, в состоянии долговременного противостояния. Понятно, что для Турции и с экономической, и с геополитической точек зрений такая ситуация видится бесперспективной, поскольку Турция ничего не получает кроме углубления противоречий с арабскими государствами, которое уже привело к усилению Саудовской Аравии, в частности к укреплению ее влияния в Египте.

Что касается России. Вследствие конфликта с Западом, предлогом для которого стали противоречия "по украинскому вопросу", Россия оказалась в сложной внешнеэкономической ситуации. Зависимость от взаимодействия со странами Запада превратилась для российской экономики в серьезную проблему, поэтому Россия пытается ослабить данную зависимость, усиливая сотрудничество со странами, менее подверженными давлению со стороны США, способными при проведении внешнеэкономического курса руководствоваться, в первую очередь собственными интересами, а не пожеланиями Запада.

С этой точки зрения особый интерес для Москвы представляет формирование партнерских отношений с державами, претендующими на лидерство в сопредельных с Россией регионах, которые объективно заинтересованы в сохранении (и укреплении) экономической и политической самостоятельности.

В этой связи Россия сегодня пытается одновременно активизировать сотрудничество в различных сферах с Ираном и Турцией. При этом можно с уверенностью сказать, что в отличие от Вашингтона, сделавшего ставку на усиление противоречий между региональными державами, Москва объективно заинтересована в укреплении сотрудничества между Ираном и Турцией. Однако эффективность данной деятельности зависит не только от результатов двусторонних переговорных процессов, но и от уровня взаимопонимания между Тегераном и Анкарой. Для Москвы важно, чтобы противоречия в ирано-турецких отношениях не препятствовали взаимному сближению двух потенциальных союзников России. В противном случае союз с одним из них будет восприниматься как альянс, направленный против третьего государства, что, в свою очередь, может превратиться в угрозу для региональной стабильности (не говоря уже о взаимовыгодном экономическом сотрудничестве).

Хотелось бы подчеркнуть, что эта заинтересованность объясняется не только (и даже не столько) соображениями экономической выгоды, но, прежде всего, вопросами региональной безопасности, которые приобретают для России особое значение. При этом необходимо учитывать и то, наряду с Ближним и Среднем Востоком, Центральная Азия и Кавказ, где влияние Турции и Ирана очевидно, для России являются наиболее важными регионами, дестабилизация которых неминуемо создаст непосредственную угрозу для российской национальной безопасности.

Нельзя не признать, что вследствие вмешательства внерегиональных государств, прежде всего США и их союзников, за последние несколько лет, прошедших с начала "арабской весны", существенно возросла внутренняя нестабильность обширного (и чрезвычайно важного) макрорегиона. Процессы децентрализации привели к фактическому распаду Афганистана, Ирака, Ливии, Йемена, Сирии. При этом дестабилизация ближневосточных государств во многом спровоцировала потрясения за пределами региона. Список стран, надолго утративших внутреннюю стабильность, постоянно расширяется, его пополняют ранее спокойные и относительно процветающие государства, в числе которых оказалась и Украина.

Ведущие региональные державы, в ряду которых, безусловно, находятся, как Иран, так и Турция, заинтересованы в том, чтобы остановить распространение нестабильности, сохранив при этом собственные позиции внутри региона.

Россия, в свою очередь, готова принять активное участие в совместном противостоянии дестабилизирующим процессам и силам, пытающимся воспользоваться дестабилизацией Ближнего Востока в собственных целях. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что для России это, прежде всего, вопрос собственной безопасности, а также безопасности ее партнеров в рамках ЕАЭС, ОДКБ и ШОС. Так, я считаю, что в создании новой системы региональной безопасности, например в Средней Азии и на Южном Кавказе также возможно только при наличии надежных партнерских отношений между Ираном и Турцией, и здесь Россия могла бы сыграть роль державы, усиливающей альянс своих потенциальных союзников и способствующей их сближению.

Украинский кризис, до предела обостривший отношения Запада и России (что привело к большим политическим и экономическим потерям с обеих сторон), поставил под сомнение возможность выработки единой системы евразийской безопасности. В этой связи резко возросла значимость многопланового взаимодействия в треугольнике Иран-Россия-Турция. Это взаимодействие, безусловно, будет ограничено несколькими сферами, в которых интересы трех государств в наибольшей степени совпадают (в их число входит, прежде всего, поддержание стабильности на Кавказе и в Средней Азии). Однако подобная ограниченность трехстороннего сотрудничества в то же время увеличивает его прочность, заставляя сосредоточиться на поиске "точек соприкосновения", и позволяет "вынести за скобки" существующие противоречия.

Между Ираном, Турцией и Россией сохраняется разность подходов по Ливии, Египту и Сирии, но при этом наметился некоторый коридор возможностей для сближения по проблемам Ирака, Ливана и Палестины. И надеюсь, что в ходе нашей двухдневной встречи участвующие в ней специалисты назовут и рассмотрят эти возможности. Задача непростая.

Например, при оценке перспективы ирано-турецкого сближения следует учитывать, что Иран и Турция, являются не только ближайшими соседями, но и соперниками в борьбе за доминирующее положение в регионе. Обе страны стремятся закрепить за собой статус ведущего регионального лидера. Причем, как Иран, так и Турция в борьбе за лидерство сталкиваются со значительными трудностями, которые, как представляется, они не сумеют полностью преодолеть. Для того чтобы уменьшить вероятность конфронтации, Ирану и Турции следует, прежде всего, укреплять двустороннее экономическое сотрудничество в надежде на то, что на каком-то этапе оно позволит сгладить имеющиеся (и потенциальные) политические противоречия. При этом следует отметить, что Турция в обозримом будущем будет оставаться стратегическим партнером США, и действия Турции на международной арене, вытекающие из обязательств, которые накладывает на нее членство в НАТО и тесный союз с США, будут продолжать оказывать решающее влияние на турецкую военную политику в целом. В большей степени именно из-за членства в НАТО Турции Иран традиционно скептически относится к возможности создания новой системы региональной безопасности на основе "треугольника" Иран – Россия - Турции.

Также видится необходимым учитывать, что в случае вероятного улучшения отношений между Ираном и Западом роль Ирана в качестве влиятельной региональной державы (и одновременно - одного из лидеров в исламском мире) может в короткое время значительно вырасти. Особенно перспективным может стать сотрудничество Ирана со странами ЕС, которое откроет ИРИ доступ к современным технологиям. В пользу этого говорит и то, что потенциал экономического сотрудничества между европейскими компаниями и их турецкими контрагентами во многом изучен и не вызывает такого энтузиазма, как ожидания, связанные с "открытием" Ирана. В свою очередь Тегеран весьма заинтересован в привлечении на иранский внутренний рынок западных компаний, при содействии которых можно будет добиваться дальнейшего смягчения и полной отмены санкций. Таким образом, между Ираном и Турцией неизбежна конкуренция не только в политической сфере, но и в борьбе за европейские инвестиции.

Для Москвы же, несмотря на членство Турции в НАТО, ее стремление вступить в Европейский Союз и известные региональные амбиции, Анкара остается столицей дружественного государства, с которым удалось выстроить конструктивные отношения в политической и экономической сферах. Этому способствовали ярко выраженный "экономоцентризм" турецкого руководства, географическая близость, а также обоюдное стремление избежать взаимной конфронтации, которая в прошлом часто определяла внешнеполитический курс обеих стран.

При этом в случае реального укрепления российско-иранских отношений, которые вполне возможно вывести на уровень стратегического партнерства, безусловно, необходимо учитывать необходимость одновременно продолжить развивать более тесное взаимодействие с Турцией.

Однако можно констатировать, что Ирану, России и Турции весьма сложно взаимодействовать на Ближнем и Среднем Востоке. Однако в Каспийском регионе (в широком толковании, включая Южный Кавказ) их сотрудничество может оказаться более успешным.

Анкара, сделавшая ставку на завоевание регионального лидерства, сможет добиться данной цели только в том случае, если будет ставить турецкие национальные интересы выше обязательств в рамках НАТО. Соответственно, чем активнее Турция будет бороться за доминирующее положение в регионе, тем больше у нее будет мотиваций (и возможностей) для тесного сотрудничества с Россией. О справедливости данного тезиса красноречиво свидетельствует турецкая политика на российском направлении. В условиях экономических санкций Запада против РФ Турция нарастила экспорт в Россию (прежде всего, сельскохозяйственной продукции, продукции молочной промышленности, рыбы, кондитерских изделий). Турция не спешит присоединиться к экономическим санкциям США и ЕС против России и стремится с выгодой для себя воспользоваться противоречиями между Россией и Западом.

После визита президента РФ в Турцию в декабре 2014 года в двусторонних отношениях была открыта новая страница, и одним из важнейших признаков качественного укрепления российско-турецких связей стал серьезный разворот в газоэкспортной политике РФ. Кроме того, продолжаются переговоры о строительстве "Росатомом" первой турецкой атомной станции в составе 4 энергоблоков по 1,2 ГВт каждый. Российско-турецкие отношения в экономической сфере имеют хорошие перспективы. Ожидается, что к 2020 году товарооборот между Турцией и Россией будет увеличен в 2 раза и достигнет 65 млрд. долл. США в год.

Разумеется, российско-турецкое сотрудничество вызывает вполне понятное раздражение в США. Как известно, в последнее время внутриполитическая обстановка в Турции заметно обострилась. Вполне возможно, что это напрямую связано с американским недовольством внешнеполитическими действиями Турции.

Турция в значительной меньшей степени, чем ранее, готова прислушиваться к рекомендациям Вашингтона относительно взаимодействия с третьими странами. Попытки американского руководства навязывать собственную волю все чаще вызывают и общественное недовольство.

Хорошо известно, что долгосрочные амбиции Турции нацелены на то, чтобы постепенно трансформировать роль импортера энергетического сырья в статус одного из основных субъектов мировой энергетической политики за счет максимально возможного активного использования преимуществ своего географического положения. Турция проводит последовательную и успешную (по крайней мере, пока) политику, направленную на аккумулирование на своей территории энергоресурсов, поступающих из нескольких стран региона. В случае нормализации отношений США и ЕС с Ираном, и в случае реанимации проекта "Набукко", турецкий энергетический транзит может стать еще более востребованным. Однако при этом не следует забывать, что в обозримом будущем в турецком экономическом и политическом пространстве сохранится присутствие американских структур, которые напрямую заинтересованы в том, чтобы США получили контроль над основными маршрутами доставки углеводородов на европейский рынок. Очевидно, что российско-турецкие отношения в ближайшее время непременно будут подвергаться внешним атакам. Поэтому перспективы развития российско-турецкого энергетического сотрудничества не стоит рассматривать чрезмерно упрощенно.

Тем не менее, на наш взгляд, Россию, Турцию и Иран объединяет, прежде всего, возможность активизации совместной деятельности по поддержанию стабильности на Кавказе и в Средней Азии, их непосредственная заинтересованность в сохранении прочного мира в этих регионах.

Турция в последнее время заметно усилила свою активность на Кавказе. Наиболее знаковым примером этому явилась встреча в мае 2014 года в Тбилиси президентов Азербайджана, Грузии и Турции. Помимо экономических проблем на трехсторонней встрече обсуждались и вопросы региональной безопасности. В некоторых СМИ журналисты поспешили анонсировать создание "новой региональной системы безопасности". Но, на наш взгляд, речь может идти лишь о создании некоего сегмента новой системы безопасности. При этом никто не будет оспаривать наличие серьезного влияния Турции не только на экономику, но и на внутреннюю политику Азербайджана и Грузии. Также не является секретом, что Иран имеет влияние на политическом уровне на руководство Армении и (в меньшей степени) Грузии. С Азербайджаном у Ирана сложились пусть не во всем простые, но прагматичные отношения. Россия в свою очередь находится в партнерских отношениях с Арменией, Южной Осетией и Абхазией. У России с Азербайджаном сохраняются прочные связи, а с Грузией – имеется понимание о необходимости постепенной их нормализации.

При этом, ни Иран, ни Турция, ни Россия не заинтересованы в дальнейшей эскалации напряженности на Южном Кавказе и стремятся не допустить возобновления вооруженной стадии Карабахского конфликта, опасаясь оказаться втянутыми в региональную войну с непредсказуемыми последствиями. Поэтому, если эти три страны, являющиеся к тому же региональными экономическими гигантами, смогут "вынести за скобки" существующие противоречия и договориться по ключевым проблемам, то благодаря своему влиянию на конфликтующие стороны на Южном Кавказе они смогут добиться разрядки межгосударственной напряженности.

Еще одной общей задачей может стать совместное противодействие возможной дестабилизации Азербайджана, где, не без ведома США, обостряются межнациональные отношения, ужесточаются политические преследования оппозиции. Причем эти опасные процессы протекают на фоне нарастания социально-экономических проблем, сокращения доходов от экспорта углеводородов, а, кроме того, наметившего сокращения добычи нефти.

Необходимо напомнить, что Турция еще 11 августа 2008 года выступила с инициативой создания новой системы региональной безопасности. Она предложила Азербайджану, Грузии и Армении под гарантии России и Турции создать "Платформу стабильности и сотрудничества на Кавказе", которая получила название Кавказского пакта. Платформа предполагала не поиск приемлемого для всех варианта решения проблем Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии, что было бы довольно проблематично, а выстраивание политики взаимного сосуществования двух сформировавшихся военно-политических союзов: России и Армении (включая новые де-факто независимые государства), с одной стороны, Турции, Азербайджана и Грузии – с другой. Москва в целом поддержала турецкую инициативу, однако Россия посчитала, что из системы региональной безопасности искусственно выведен Иран, без непосредственного участия которого невозможно строить какие-либо архитектуры в регионе.

Таким образом, ситуация в сфере региональной безопасности, прежде всего, как на Южном Кавказе, так и в Средней Азии во многом зависит от взаимодействия между Россией, Ираном и Турцией. Учитывая это, на основе трехсторонних договоренностей между ними в условиях постепенного снижения западного влияния на Кавказе, возможно построить новую систему безопасности. Ее важнейшие цели будут заключаться в утверждении мира и стабильности, исключении любых вооруженных конфликтов, развитии взаимовыгодного экономического сотрудничества и усилении интеграционных процессов.

Если же говорить о Южном Кавказе, как части Каспийского региона, являющегося частью расширенного понятия Центральной Азии, то сотрудничество России с Ираном и Турцией может основываться не только на двухсторонних соглашениях. Для установления прочного взаимодействия может быть создана новая международная трехсторонняя коалиция. Турция и Иран могут присоединиться к Евразийскому экономическому союзу, что соответствовало бы интересам Казахстана и Белоруссии (и отчасти - Армении и Кыргызстана), которые получили бы благодаря этому новые экономические и геополитические возможности.

Кроме того, снятие санкций откроют Ирану перспективу присоединения к ШОС, что также создаст дополнительные возможности для взаимодействия с Россией. Но важно, что первоочередную значимость имеет прямое взаимодействие Иран – Россия – Турция. И в этой связи нужно, не концентрируясь на противоречиях, которые все равно сохраняться между региональными лидерами, выработать общие принципы безопасности региона. Наметить меры по снятию противоречий между суннитами и шиитами, объединить усилия на уровне ведомств для борьбы с радикальными и экстремистскими организациями, прежде всего ИГ, и эффективно использовать возможность экономического сотрудничества для разрешения социальных проблем.

На мой взгляд, первым шагом на этом пути могло бы стать создание совместных информационно-аналитических структур, чтобы понять, что происходит, как мы можем помочь друг другу, и что нас объединяет. Пока у нас есть лишь общее представление о том, что мы должны действовать совместно, и в экспертных сообществах наших государств это представление завоевывает все большую популярность, хотя и вызывает определенные сомнения, которые нужно оценить и взвесить. Благоприятный момент для взаимодействия может быть упущен, если мы не выйдем в ближайшем будущем на уровень конкретных предложений.

Давайте подумаем вместе о том, чтобы принять обращение к правительствам наших государств с просьбой содействовать созданию совместного ирано-российско-турецкого информационно-аналитического центра, который бы и начал заниматься этими вопросами.

Андрей Медведев, исполнительный директор АНО "Центр политических технологий "ПолитКонтакт".