ОПИСАНИЕ ДОСТУМА И УЗБЕКОВ АФГАНИСТАНА В ЗАПАДНОЙ ПРЕССЕ

Энн Марлоу,

"Военачальники" и "лидеры"

Западные авторы исследуют Афганистан с 1800-х до настоящего времени. В их публикациях изложена точка зрения правительства и народа Афганистана, предназначенная для более широкой аудитории в Европе, Соединенных Штатах и ​​на Западе. Однако эта точка зрения искажается во многих отношениях. Своеобразным случаем в этом отношении является анализ и упоминание узбекской общины Афганистана. Аналитик Кристиан Блюэр исследуют историю публикаций, сделанных в западной прессе об узбеках, начиная с откровенно расистских историков 19-го века до журналистов 21-го века с их тонкими антиузбекскими обертонами. Он изучает образ узбеков, изображенный в западной прессе начиная с формирования афганского государства до недавних выборов. Выборы продемонстрировали самое высокое положение узбеков в современной истории Афганистана. Абдул Рашид Достум в настоящее время первый вице-президент Афганистана.

Часто различные этнические общины Афганистана изображены на основании определенных политических целей – в соответствии с политическими целями Британской империй (про-Британской империи), согласно идеологию (анти- или про-коммунизм) или в целях агитации (про- или анти-правительство США). В других случаях, особенно в последнее время, анализы искажаются или делаются неполно в целях запутывания и из-за других сложных причин. С течением времени в западных изданиях и журналистике изменились мотивы изображения узбеков часто в оскорбительном и предвзятом тоне, но некоторые факторы остаются неизменными, и это можно увидеть и в прессе Британской империи, и в более поздних изданиях.

Историк Б. Д. Хопкинс в 2008 году подробно остановился на вопросе, насколько предвзято относились к этнической общине Афганистана не только сторонники британской интервенции, но и также британская пресса. Они дали приоритет пуштунам, игнорируя другие этнические группы. Такая привилегия пуштунов не изменилась после разных иностранных интервенций, осуществленных в Афганистан, и сохранилась вплоть до наших дней – до появления американцев в Афганистане.

Хопкинс отмечает, что начиная с влиятельных ранних работ 19-го века шотландского историка и администратора Британской Индии Маунтстюарт Эльфинстоуна до поздних периодов западные авторы, особенно британские, фокусировались на пуштунах. Британское понимание афганского политического общества ограничивалось лишь пуштунами.

Англичане стремились подчеркнуть племенную и генеалогическую легитимность тех, кого они поддерживали. Такая "пуштунизация" продолжает господствовать в Афганистане над иностранными интервентами и концепциями политической власти.

В более поздних работах 19 века британского хирурга майора Генри Уолтера Белью прослеживается также небрежное отношение к непуштунским народам Афганистана. Этнографические работы Белью в Афганистане, например, его книга "Расы Афганистана", будучи кратким очерком основных народов, населяющих эту страну, полностью игнорирует узбеков и другие тюркоязычные народы. В других же его работах, узбеки представлены лишь как один из существующих народов в Афганистане.

Популярные истории, приключения и рассказы об Афганистане, которые часто являются более впечатляющими, чем их научные эквиваленты, уделяли мало внимания афганским узбекам. Узбеки появляются в британской литературе, как правило, в пренебрежительном или оскорбительном свете.

Основная причина таких антиузбекских рассуждений, кажется, была связана с британской поддержкой примерно в 1880-90-годах переселения большого количества пуштунов в Северном Афганистане в стратегических соображениях. Британский взгляд к узбекам сформировался под сильным влиянием политики тогдашнего афганского правительства, которое стремилось подчинить и ослабить население, подчиненное пуштунскими правителями Дуррани на севере в полунезависимых узбекских ханствах. Британское правительство субсидирует эмира Абдула Рахмана Хана и обеспечивает его оружием в целях поддержки его северной кампании (в 1880-1890-ых). Для афганского правительства это дало бы возможность взять под контроль области с непуштунским населением и высылать непокорных южных пуштунов на север; для англичан это была возможность сохранить север Афганистана свободным от российского влияния.

Касательно стратегического применения пуштунизации, полковник Йет [Yate], который придумал термин "афганизация" и был его архитектором, когда он был еще майором, в 1893 году писал:

"Такие неафганские племена как узбеки из Майманы [Maimanah Uzbegs], гератские хазары и джемшиды и т.д., которые имеют какие-либо сношения или связь с тюрками или русскими безопасны только лишь в окружении афганцев".

По эвфемистическим оценкам британского офицера – коллеги Йета, капитана Мейтленда, члена Комиссии по демаркации афганской границы, политика переселения Абдул Рахмана была направлена частично на уменьшение узбекского населения Туркестана и пополнение северных регионов людьми, на чью поддержку он может рассчитывать в случае иностранного вторжения. Британцы были его союзниками и вместе проектировали переселение пуштунов на север Афганистана. Согласно плану Йета, пуштуны должны были стать доминантами в политической, социальной и аграрной жизни афганского Туркестана.

Мейтленд в географическом справочнике афганского Туркестана заметил:

"Переселение поддерживается эмиром по понятным причинам. Сейчас есть широкая возможность для переселения гораздо большего населения, и вполне возможно, что, если провинция останется афганской и сохранится мир, то тюркоязычное население [например, узбеки] может стать меньшинством в течение следующих 20 или 30 лет".

Историк ЖЛ Ли [JL Lee] писал в 1996 году:

"Британцы и эмир Абдул Рахман хотели представить север Афганистана малонаселенным краем, чтобы оправдать свою пуштунизацию, а эмир хотел уменьшить количество узбеков, туркменов, таджиков и хазарейцев, одновременно увеличивая численное превосходство пуштунов в Афганистане".

Ли сравнил Абдул Рахмана и Мейтленда, которые интерпретировали север Афганистана как малонаселенные "пустоши" с Теодором Герцлеем, который в своих трудах стремился оправдать колонизацию Палестины:

"Эта теория о "пустоши" полностью игнорирует права, пожелания или существование трети миллионов или около того коренных жителей Малого Туркестана [Северный Афганистан]".

Вуд, писавший в 1841 году, отмечает:

"Причины этих предвзятых взглядов во многих публикациях, которые охватывают эту эпоху, во многом неясны и открыты для обсуждения. Анти-узбекское настроение в исторической, как в научной и общественной, литературе, включает в себя следующее:

а) британская поддержка пуштунской монархии в противовес северным этническим группам, которые рассматривались как народы находящиеся слишком близко к российской Центральной Азии (до конца 1800-х годов);

б) монгольские и тюркские вторжения создали долговечную антитюркскую историческую память в Европе, которая впоследствии была перенесена в отношении тюркоязычных узбеков (18 и 19 вв.);

в) "эффект привратника". Посетители из Британской Индии (иногда Персии) сперва приезжали в Кабул и, как правило, встречались только с пуштунами и таджиками, которые описывали своих узбекских и хазарейских соотечественников часто в негативном образе (с 18-го века до середины 20-го);

г) популярность расовых теорий об арийском превосходстве (с 19-го века до середины 20-го), когда "арийские" индо-европейские пуштуны оказались в выгодном положении по сравнению с "монгольскими" узбеками (14);

д) влияние популярной в Европе теории об "израильтянском происхождении" (19 век), согласно которому пуштуны описаны в выгодном свете в качестве "потерянного племени Израиля";

е) ужасное отношение узбекских правителей Бухарского ханства к британским послам Стоддарту и Конноли, а также другим британским путешественникам и шпионам (длительные пытки с последующим их обезглавливанием)".

Небританские авторы об узбеках Афганистана

Не только британские военные писатели или британские писатели в целом явно с расистскими описаниями выделяли узбеков среди различных слоев населения Афганистана. Ярким примером является первый американец, посетивший Афганистан – Иосия Харлан [Josiah Harlan]. Он был мошенником, переквалифицировавшимся в хирурга в британской компании Ост-Индия, несмотря на отсутствие у него медицинского образования. Позже он работал в службе афганского эмира Дост Мухаммад-хана и в 1838 году возглавил афганское наступление против могущественного хана узбеков – Мурадбека. Что касается узбеков, Харлан в своих мемуарах отметил их как "жестоких и трусливых работорговцев".

Большинство британских писателей 19-го века направляли свою риторику против рабства на узбеков и туркменов, уменьшая при этом деяния пуштунских работорговцев или вовсе не упоминая порабощение пуштунами хазарейцев, кафиров [Nuristanis] и других, в том числе самих узбеков. Смертная казнь отменена Харланом на самом деле для привлечения пуштунов к работорговле, но он пошел далеко в своих комментариях об узбеках. Такова лишь небольшая подборка его описаний:

"Узбеки скорее продадут [поработят], чем угостят путешественника".

"Узбек это беспощадный грабитель, который не щадит ни мужчин, женщин или детей. Он печально известен своей жестокостью. О нем его южные соседи говорят, "милость от узбека эквивалентна гневу исходящего от афганца!"".

Здесь необходимо отметить, что немецкие, скандинавские и российские историки и путешественники, прибывавшие в Афганистан или Центральную Азию с севера или запада, не выделялись с таким антиузбекским предубеждением. Некоторые даже интересовались с тюркскими народами (например, туркменами, узбеками, киргизами, и т.д.). Шведский ученый Гуннар Ярринг [Gunnar Jarring] специально приехал в Афганистан для исследования его тюркского населения. Тем не менее, труды английских писателей в научных и популярных изданиях преобладали над работами других европейцев.

Постимперские издания

Многолетние политизированные псевдонаучные исследования в конечном итоге уступили более разумным анализам, когда центральное правительство Афганистана укрепило контроль над узбеками и утихла российская "угроза" Британской Индии. Необходимость очернять внутренних врагов (т.е. узбеков) в конечном итоге исчезла. Примечательна здесь работа британского бригадного генерала Перси Сайкса. Его работа "История Афганистана", опубликованная в 1940 году, отличается с своим нейтральным отношением к узбекам и признанием их значительной роли в истории Афганистана и империй, которые предшествовали до появления афганского государства. Тем не менее, в популярных сочинениях этого периода узбекам уделялось мало внимания.

Часто об узбеках упоминали пренебрежительно. Например, Эрнест Фокс в своем путешествии в Афганистан в 1943 году кратко перечислил узбеков наряду с другими народами:

"Хазарейцы, узбеки, кафиры и другие племена внутри страны – это поданные народы".

Это соответствует оценке Хопкинса и авторов более ранней эпохи:

"Поздние колониальные путешественники, администраторы и этнографы обращали внимание на пуштунов, отмечая других этнических групп в основном в качестве подчиненных народов пуштунской политической власти".

Вскоре после этого, начиная с конца 1950-х до конца 1970-х антропологи произвели научную работу, основанную на полевых исследований в Афганистане. Они закончились расистскими описаниями узбеков. Немногие ученые были заинтересованы в изучении этого общества.

Несмотря на малочисленность исследований об узбеках Афганистана по сравнению с пуштунами, хазарами и даже нуристанцами, есть несколько отличных этнографических и исторических источников. Однако, информация про узбеков разбросана по книгам, посвященным другим народам или скрыты в труднодоступной академической литературе. Из этого, однако, можно построить более справедливое повествование об узбекской истории и сделать анализ узбекского общества, которое может осветить роль узбекской общины в годы конфликта в Афганистане, начавшего с 1979 года и продолжаюшегося до настоящего времени.

Журналисты и аналитики об узбеках Афганистана с 1979 года до наших дней

После почти вековых оскорблений и игнорирования, после десятилетней войны, начавшейся в 1978 году, узбекам Афганистана предоставлена новая возможность внести свой вклад в ход истории Афганистана.

Несмотря на окончание расистских и пренебрежительных взглядов, мы наблюдаем над тем, как заново появляются подобные стереотипы. Пакистанский журналист Ахмед Рашид, труды которого посвящены западным изданиям и издателям, в своей широко распространенной книге "Талибан" в 2000 году пишет следующее:

"Узбеки, будучи остатками орд Чингисхана, грубейшие и жесткие из всех национальностей Центральной Азии, отличаются своей склонностью к мародерству и грабежам".

"Узбекская история давно пропитана кровной местью, убийством, борьбой за власть, добычу и спорами за женщин".

Такого рода пренебрежительных высказываний, направленных на этнических узбеков, редкость в современной науке по Афганистану. Тем не менее, два издания Рашида объемнее любой другой работы по Афганистану. Не один автор до и после него не создал образ узбеков в таком виде. Никто из других авторов и аналитиков не совершали прямые антиузбекские выпады. Однако сохраняется довольно заметное предубеждение против узбеков в журналистике и научных кругах. Например, в одном из СМИ после 2001 года внимание сосредоточивается на хазарейцах и узбеках, совершавших акты насилия, при этом игнорируются таджикские участники события. В самом докладе Human Rights Watch сообщалось, как фракции Северного альянса мстили пуштунским мирным гражданам на севере после поражения талибов в 2001 году. В докладе четко указано, что преступления совершены узбекской общиной, хазарейским Вахдат-е Мелли и таджикским исламским обществом Афганистана, но в СМИ виновными отмечены только узбеки и хазарейцы. Искажения продолжается до сегодняшнего дня, в том числе в освещении выборов.

Помимо таких конкретных инцидентов, слова, используемые журналистами и аналитиками для описания узбекских и неузбекских командиров сильно отличаются. Например, термин ‘warlord’ "военачальник, полевой командир, вождь" используется в популярной ненаучной литературе по Афганистану для отрицательного изображения вооруженного командира, который достиг политической власти, нарушая права человека. Как отметил Антонио Джустоцци, в Афганистане этот термин используется для дискредитации определенных политических группировок или изображения "плохих парней". В Афганистане "плохие парни" имеются во всех этнических группах. Тем не менее, оценка использования терминов в англоязычных книгах в 2003 году показывает, что слова "Uzbek warlord" использованы шесть раз чаще, чем "Pashtun warlord" или "Tajik warlord", а фраза "Hazara warlord" применяется слишком редко.

Несмотря на большое количество могучих вооруженных командиров в Афганистане, узбеки и узбекский командир Абдул Рашид Достум выделяются из остальной массы. Например, в отчете BBC за 2014 год даются краткие биографические сведения. В отчете члены команд Ашрафа Гани и Абдуллы Абдуллы перечислены с нейтральной позиции: Ата Мухаммад Нур отмечен как "богатый губернатор Балха", Мухаммад Мухаккак как "мощный лидер этнических хазарейцев", Гуль Ага Шерзай как "влиятельный пуштун" и Ахмад Зия Масъуд как "известный герой сопротивления". BBC выделяет одного Достума и заявляет: "он, будучи узбекским экс-военачальником, обвинялся в нарушении прав человека".

Слово ‘warlord’ "полевой командир, главнокомандующий" в научной литературе используется нейтрально, но по-прежнему в отрицательном образе и, как правило, используется для описания военного лидера, который имеет политическую власть, но обладает меньшей политической легитимностью или не обладает ею вовсе. Было много военачальников и лидеров, соответствующих этому описанию в Афганистане, особенно в 1990-е годы и после 2001 года. Однако поиск в академической и научной литературе показывает очень сильную тенденцию описывать узбеков словом ‘warlords’, не давая аналогичную характеристику пуштунским, таджикским и хазарейским командирам и политикам.

Аргументы, которые описывают Достума и узбеков чаще как ‘warlords’ не основаны на литературе по военным преступлениям. В самом крупном издании, посвященном военным преступлениям, совершенных в 1978-2001 годах (докладах ООН и Human Rights Watch) действительно описаны многочисленные злоупотребления и злодеяния, совершенные фракцией Достума. Тем не менее, в этих докладах по правам человека также приведены многочисленные тяжкие нарушения, совершенными другими фракциями и их лидерами. Однако ученые, журналисты и аналитики неохотно называют других видных командиров и лидеров группировок словом ‘warlords’. Неузбеки гораздо более вероятно будут описаны по их позиции в правительстве после 2001 года как "племенные лидеры", "командир", "политик" или "герой".

Личность Достума освещается обособленно. Журналисты, писавшие после 2001 года в Афганистане, изображали его в различном пренебрежительном оттенке. В конце концов ограничивались лишь несколькими популярными прилагательными. Наиболее часто использовано слово "notorious", что означает "печально известный", "пользующийся дурной славой", "пресловутый". Поиск по ключевым словам по дате показывает, что, начиная с конца 2001 года и в начале 2002 года в различных антивоенных блогах и пропагандистских сайтах стал использоваться слово "notorious" для описания Достума. Вначале слово "notorious" использовано в одном крупном издании (Los Angeles Times). Однако, данное слово в конце концов было массово принято для описания Достума другими изданиями, как Telegraph, McClatchy, Washington Post, Radio Free Europe / Radio Liberty, Huffington Post, al-Jazeera, New York Times, Al Ahram, New Republic и другими.

Что примечательно здесь журналисты сознательно или несознательно оказались под влиянием других писателей. Это лишь один маленький пример того, что Достум является магнитом для критики и критических оценок.

Рашид Достум часто дает интервью журналистам, но это, как правило, не помогает его репутации. Например, Магзи Гамильтон-Литл [Magsie Hamilton-Little], репортер издания Telegraph, пишет о своей встрече с Достумом, описывая его как "самого страшного военачальника Афганистана".

"Ростом шесть футов, он возвышается на семь дюймов выше меня. Я чувствую, как мои ноги шатаются из стороны в сторону. Его репутация так же опасна, как и его густые усы. Он же генерал Абдул Рашид Достум, самый мощный военачальник Афганистана, глава узбекских племен.

Когда я говорил себе, что мне нечего его бояться, я помню, как мой желудок закручивался от страха и сердце билось как у женщин, которые по приказу Достума были изнасилованы и чьи груди были отрезаны, прежде чем они были убиты во время осады Кабула в 1991 году [так написано в оригинале].

На пути вниз по лифту чувство опасения, которое я ощущал чуть раньше, испарилось, когда я понял, что пережил встречу с ним невредимым".

Абсолютно безнадежное положение репутации Достума в Интернете хорошо видно в английском сегменте поисковика Google. Предложения автопоиска являются отражением того, что люди ищут и что люди пишут об этом человеке в Интернете, также они показывают отношение людей к Достуму. Когда имя Достума вводится, Google отображает вместе с его именем слова "военные преступления" ("war crimes"). Ничего подобного не наблюдается когда вводятся имена Гулбуддина Хекматъяра, бывшего президента Афганистана Наджибуллы, Ата Мохаммада Нура, Расула Сайяфа, Гуль Ага Шерзая или муллы Омара.

Сайяфа и Хекматъяра иногда называют военачальниками, но по сравнению с узбекскими командирами их пуштунская идентичность редко упоминается. Такая же ситуация наблюдается и в отношении Ахмад Шах Масъуда и Исмаил Хана. Они редко упоминаются как таджики, когда по отношению к ним применяется термин ‘warlord’. В случае Достума его национальность и занимаемое положение неотделимы. Большинство ученых и академиков не в состоянии объяснить, почему в их анализах узбекские командиры пять-десять раз чаще описывается словом ‘warlords’, чем пуштунские или таджикские полевые командиры.

Возможные объяснения

Что заставляет журналистов и аналитиков так целеустремленно в негативном образе освещать Рашида Достума, упуская при этом из виду более влиятельных людей, как Ата Мохаммад Нур, маршал Фахим Мухаммад Мохаккик или Расул Сайяф? И почему лишь этнические узбеки по-прежнему в отрицательным образе изображаются в средствах массовый информации по сравнению с другими этническими группами Афганистана?

Предлагаем следующие объяснения:

a) Страх из-за негативных последствий, в том числе физической расправы за критику таджиков и пуштунов, которые обосновались в Кабуле и имеют власть. Напротив, Достум не вызывает такого же уровня страха у зарубежных и местных журналистов и аналитиков в Кабуле, как наблюдалось у вышеприведенного журналиста из Telegraph;

б) В Кабуле, также в Западной Европе, США, Канаде и Австралии существует неформальное лобби хорошо образованных этнических таджиков и пуштунов, которые занимают высокое положение в академических кругах, в средствах массовой информации, различных пропагандистских группах, правительстве и т.д. и имеют возможность влиять на зарубежные официальные лица, аналитики и журналисты. Узбеки отстают в этом деле;

в) Этническая узбекская община в Афганистане имеет самый низкий уровень грамотности в стране. Это ставит их в невыгодное положение, ограничивая их способность высказать свое мнение в научных кругах, СМИ, социальных медийных ресурсах. Этот фактор, вместе с историческими и социальными факторами, в отличие от этнических таджиков, хазарейцев и пуштунов вынуждает их заниматься определенными профессиями и обладать малозначительными специальностями, сильно понижая их возможность работать в международных организациях, НПО, иностранных государственных представительствах и местных и зарубежных СМИ;

г) Этнический фаворитизм, существующий в диаспорах. Например, иностранцы, в том числе журналисты, стараются не обидеть своих таджикских, пуштунских или хазарейских коллег или сотрудников, называя их видных лидеров словом ‘warlords’. Напротив, иностранцы с меньшей вероятностью будут работать вместе с узбеками в силу причины, описанной выше;

д) Поддержка этническими узбеками прежней афганской коммунистической власти и деятельность Достума в прошлом в качестве про-коммунистического командира милиции создали враждебное к ним отношение среди многих западных журналистов, писателей и защитников и такое отношение сохраняется поныне и поддерживается новым поколением журналистов и аналитиков. Напротив, Ахмад Шах Масъуд и его силы в противоположным образе описаны и легко могут быть найдены в западной журналистике и литературе, особенно в литературе 1980-х и 1990-х годов. Работы западных авторов, защищающих Рашида Достума немногочисленны и игнорируются;

е) Антиузбекский расизм, использованный в исторической литературе вошел и в современные анализы и работы журналистов. Работа Ахмеда Рашида является наиболее заметной в этом отношении;

ж) Расизм в афганском обществе против узбеков;

з) Из всех преступлений против гражданских лиц и военнопленных в период между 1992 и 2002 годами убийство талибских заключенных бойцами Достума в Дашт-е Лейли стал единственным масштабным инцидентом. Преступления, совершенные лицами, не являющимися узбеками, игнорируются многими журналистами, активистами в области прав человека и различными защитниками непосредственно после 2001 года.

и) Эффективность кампании против Рашида Достума после 2001 года со стороны центрального правительства, и президента Карзая, и конкурирующих таджикских командиров и политиков;

к) отсутствие у Рашида Достума харизмы (согласно интерпретации западных журналистов и аналитиков), его плохие навыки по связям с общественностью и опрометчивое поведение, например, когда он задержал и лично бил своего бывшего союзника Акбара Бая.

200-летнее освещение в литературе

Недавнее возвышение Рашида Достума на должность первого вице-президента – на самую высокую официальную государственную должность, когда-либо занятой узбеком, может уменьшить негативное освещение этнических узбеков в Афганистане или оказать положительное влияние на их появление в СМИ. Пока по-прежнему ясно, что узбеки отрицательно представлены и в научной литературе, и в СМИ. Становится все труднее найти анализ или дискуссии об афганских узбеках, где не упоминается Достум. Это и понятно, учитывая его статус в течение последних трех десятилетий, как самого мощного человека в узбекской общине Афганистана.

Дустум был главным афганским фактором в разгроме талибов на севере, более тесно работал с американскими военными, чем какой-либо другой лидер. В то время, как панджширская таджикская милиция, обеспеченная оружием, предоставленным им Ираном и Россией, остановилась в долине Панджщир к северу от Кабула, не раздавая предоставленные оружия другим силам Северного альянса, плохо вооруженные люди Достума храбро сражались на лошадях, нанеся поражение талибским танкам.

"Брутальный" практически стал именем Достума в американской прессе, но никто никогда не предоставлял никаких доказательств против него или не писал, что он и его люди сделали для страны. Что ужасно иронично, Достум сильно увлечен Америкой. Платформа его партии базируется на американской Конституции.

Плохая репутация Достума с большой вероятностью еще сохранится. Журналисты и аналитики с большой охотой изображают Достума как ‘warlord’а, совершавшего военные преступления, демонстрируя пренебрежительность в случае преступлений, совершенных лицами, не являющимися узбеками.

Изображение узбеков Афганистана в западной литературе, однако, значительно улучшилось со времен, когда вся этническая группа изображалась как "грязная", "жестокая" и "отсталая" община. Такой метод освещения стал ненужным для Британской империи, которая вела пропагандистскую деятельность в пользу своих "клиентов" в Кабуле. Нейтральный период существовал с 1940-х годов до 1970-х, когда в большей степени руководствовался академическим интересом. В настоящее время укоренился новый виток предубеждений против узбеков и, самое удивительное, он сохраняется в рецензируемых научных изданиях. Журналисты играют ключевую роль в создании имиджей народов, предоставляя западной читательской аудитории четкое представление об узбеках как типичных афганских "полевых командирах". Узбеки Афганистана, вероятно, будут иметь долгий путь, прежде чем они получат свое справедливое отражение в западных изданиях.

Нурали Мингбаев