Современный мировой кризис – это, прежде всего, кризис понимания. Отсутствует или не выявлен язык, на котором возможно, если уж, не понять мировые процессы, то хотя бы их адекватно описать (что будет огромным шагом к пониманию). Что касается Кыргызстана, то проблема понимания нами собственной страны, т.е., самих себя – главное условие нашего выживания и развития в современном безжалостном мире.

Надо попытаться увидеть и понять, где мы и что мы в этом мире? Для решения этих задач нужен понятийный язык, адекватный как современному уровню знаний, так и нашим национальным интуициям о самих себе. Местечковое кваканье о наших "древности", "величии", "уникальности" ничего нам не даст и ни одной проблемы не решит.

Кстати, в советское время мы имели такой язык описания и анализа реальности – марксизм. При том, что можно все что угодно о нем говорить, марксизм обладал одним мощным преимуществом. Это была универсальная концептуальная картина мира и истории, а также идеологический проект, обращенный в будущее, а значит имевший цель. Назовите что-то хоть немного сопоставимое в том идеологическом болоте, что нас окружает? При этом, конечно же, марксизм больше не является адекватным языком, его инструментарий на самом деле устарел, хотя и сохраняет свое значение в отдельных сегментах либо как основа для новых интерпретаций.

Мы попытаемся поговорить об одной из возможных методологий рассмотрения положения Кыргызстана, предложить некий субъективный концептуальный "ключ", нащупать понятийные "камешки" в бурном мутном потоке современности.

Исторический процесс можно разделить на три больших этапа или цикла. Это традиционное общество или "премодерн", современное общество или "модерн", и пока только формирующееся "постсовременное" общество или "постмодерн". В экономических категориях им соответствуют: аграрное общество, индустриальное общество, постиндустриальное или "информационное" общество. Если говорить о больших странах и обществах, то в них сосуществуют элементы всех трех этапов, но мы называем то или иное общество "аграрным" или "индустриальным" исходя из доминации социокультурных отношений в этом обществе. Наиболее ясно это можно увидеть на примерах Западной Европы и Северной Америки, где смена циклов осуществилась (осуществляется) очень четко. Теоретически каждый последующий этап "снимает" предыдущий, фактически же вырастает из него и переплетается с ним, порой создавая весьма причудливые комбинации (что характерно для всех не-западных обществ).

Модерн возник в Европе в XVI-XVII веках. Причины его возникновения на самом деле загадочны и рождают массу вопросов, в том числе крайне неудобных для обсуждения, по крайней мере, на самом Западе. Поэтому западная академическая наука, козыряющая своим рационализмом, нашла этому возникновению мистическое объяснение; Модерн (капитализм) возник "случайно" (то есть, надо понимать, по "воле Божьей"? ). Мы не будем углубляться в этот вопрос, требующий отдельного исследования, просто констатируем факт: Модерн порождение Западной Европы (причем, именно тех стран, где возобладал протестантизм, в первую очередь, Англии, Голландии, Швейцарии). Вместе с колониальными захватами, экономической экспансией, внедрением научных, организационных, образовательных стандартов, изменением сознания Модерн в ХХ веке утвердился на планете. В чем суть Модерна? Если кратко, то в сведении всей сферы мира и жизни к представлениям и потребностям исключительно человеческого уровня, понимаемого как простая телесность. Модернистская цивилизация это цивилизация принципиально светская (секулярная), материалистическая и рационалистическая, в ней главным является аргумент тела, как только физической величины (отсюда экономикоцентризм). Современный мир – мир Модерна.

Но весь остальной, не-западный, неевропейский мир жил совсем в других циклах и этапах. Теоретически это был "премодерн", "традиционное", "аграрное" общество (разумеется, надо отдавать отчет в определенной схематичности и упрощении любой теории, но иначе, вообще, невозможно понимать мир). По мере все более близких контактов с европейскими странами-носителями Модерна, перед не-западными обществами возникли принципиально новые проблемы. Что делать с неуклонно наступающим Модерном, несущим политическое, экономическое, социальное закабаление, утрату идентичности, угасание народов? А не "замечать" вызов Запада (Модерна) было уже невозможно. Одни страны "закрылись" от внешнего мира (читай, Запада), - это Китай, Япония, Корея. Другие пытались заимствовать внешние западные технологии (главным образом, военные) без перестройки государственно-общественных основ (Османская Турция, Россия до Петра Первого). Большинство же стран и народов были побеждены и колонизированы европейскими державами. Модернизация во второй половине XIX- первой половине ХХ вв. превратилась в вопрос существования или исторического небытия. Одни государства провели "суверенную" модернизацию и смогли сохранить политическую субъектность (Российская империя, Турция, Япония, в гораздо меньшей степени Иран, Китай, страны Латинской Америки). Другим народам и странам пришлось модернизироваться "поневоле", будучи колониями и объектами эксплуатации европейских держав. Некоторые не-западные державы, успешно проведя собственную модернизацию, сами встали на путь колониальных захватов ( Япония).

Кыргызы к середине ХIX столетия продолжали оставаться глубоко архаичным, родо-племенным этносом, т.е., по принятой нами терминологии, пребывали в "премодерне". С Модерном они столкнулись уже в составе Российской империи, и это было то самое "поневоле". Начался постепенный распад прежнего традиционного лада, что зафиксировали мыслители-"заманисты" (Калыгул Бай уулу, Арстанбек Бойлош уулу, Молдо Кылыч) и историк Осмоналы Сыдыков. Дело еще и в том, что сама Россия была не западным обществом и модернизация для нее также была внешним явлением. Конечно, за 200 лет (после петровских реформ) модернистское мировоззрение пустило достаточно глубокие корни в российской элите, культурных "верхах", но все-таки в толще народного сознания Модерн не закрепился. В русском коллективном бессознательном продолжала жить "Святая Русь", Русь Московская, коренная, донная, а не блестящий фасад Петербургской империи (что и показал 1917 год). Вступив в концерт мировых держав, Российская империя быстро попала в идеологическую и экономическую зависимость от развитого Запада, вынуждена была конкурировать с ним в различных регионах (с Австро-Венгрией и Османской Турцией (за спиной последней всегда стояла Англия) на Балканах и Кавказе, с Британской империей в Средней Азии и косвенно, через Японию, на Дальнем Востоке) и т.д. Отставая от развитого Запада, проигрывая ему технологически и логистически, петербургские верхи для того, чтобы не проиграть окончательно, увеличивали эксплуатацию и давление на собственное население. Здесь надо затронуть один принципиальный вопрос. С перестроечных времен национальная интеллигенция республик Советского Союза, а затем и независимых стран, без устали говорила о "российском колониализме", называла Россию "метрополией", "захватчиком" и требовала каких-то компенсаций и преференций. От этой кампании выиграли не народы, включая недалекую интеллигенцию, а новые этнические элиты, состоявшие из партийной номенклатуры, теневых бизнесменов и криминалитета. Но это отдельная тема. Так вот. Российская империя по самому своему типу была принципиально иной, чем западные колониальные державы; вошедшие в ее состав добровольно или завоеванные страны и народы становились не колониями, а провинциями. Это не говорит о том, что они не подвергались притеснениям, гнету, не подавлялись и т.п. Но они подвергались этому, наравне с "господствующим", "титульным" народом. В случае России отсутствовал расовый момент (обязательно присутствовавший в западных колониях, в отношении к "низшим" расам и народам со стороны белых колонизаторов). Отсутствовала особая холодная дистанция (замешанная на том же глубинном расизме и чувстве превосходства) между народами "метрополии" и "колонии", они легко вступали в симбиоз и даже смешивались, перенимая друг у друга разнообразные умения и навыки, совместно выступая против угнетателей. Что-то не могу вспомнить английские деревни в Индии или французские села в Западной Африке. И чтобы белые выступали на стороне "туземцев" против метрополии (в России обычная ситуация от Смутного времени до Гражданской войны). Российская империя была похожа как на классические империи древности (Ахеменидская Персия, империи Александра Македонского и диадохов, Рим, Византия), так и на современные ей Австро-Венгерскую, Османскую и Цинскую империи. Мы совершим грубейшую методологическую ошибку, назвав, к примеру, Чехию и Тироль "колониями" Австро-Венгрии, Ирак и Сирию "колониями" Османской Турции, а Монголию и Тибет "колониями" цинского Китая. Это были не колонии, а провинции. Так и Кавказ и Средняя Азия были провинциями Российской империи.

Как уже говорилось, Российской империи в жесткой конкурентной борьбе приходилось усиливать эксплуатацию собственного населения, больше неоткуда было взять ресурсы (эта же ситуация повторилась на рубеже 20-30 гг. ХХ в. в СССР, став причиной "коллективизации"). При этом делались попытки "залатать дыры", решить проблемы одних народов за счет других (в принципе, в этом причина восстания 1916 г. в Туркестане).

Императорская, петербургская Россия погибла в 1917 году, по большому счету не справившись с вызовом модернистского Запада. К власти пришли большевики, начавшие реализацию Советского проекта. Значение данного проекта еще и в том, что он являлся новым прочтением, новой редакцией Модерна. Как уже упоминалось, Модерн возник в протестантской Западной Европе, старая добрая Англия, туманный Альбион стала по сути дела "законодателем мод" и "держателем контрольного пакета акций" этой парадигмы, за пару столетий стало как бы само собой разумеющимся, что Модерн это только капитализм, либерализм и тотальное доминирование Запада в цивилизационном отношении. Источник прогресса и хозяин глобального дискурса – Запад. Советский проект бросил вызов этой монополии и создал свою версию Модерна, опираясь на одну из разновидностей европейской политической философии (марксизм, левое гегельянство). Сам Модерн начал вызревать в Европе в эпоху Ренессанса и Реформации, но нес в себе вещи намного более древние и таинственные, уходящие корнями в тайные гностические оккультные общества, грезившие о "новом небе" и "новой земле", о "возвращении в рай" и строительстве "Царствия Божьего" на грешной земле. На всем протяжении существования Модерна эта "тайная", "еретическая", "мистическая" линия в нем сохранялась (в оппозиции к материалистическому либеральному мейнстриму), проявляясь в движениях анабаптистов (Томас Мюнцер, Иоанн Лейденский), гуситов-таборитов, в феномене так называемого утопического социализма от Томаса Мора и Кампанеллы до Сен-Симона, Фурье и Оуэна ( на самом деле еще от Гесиода и Платона). Вот эта линия Модерна соединилась с глубинным русским поиском "вышняго Иерусалима", Китеж-града, Беловодья, с хасидским мистицизмом местечковых евреев, с чаяниями и мечтами о лучшей жизни всех евразийских народов, в том числе и кыргызов (отсюда все эти трогательные легенды о "Батыре Ленине" и т.п.), - и породила Советский Союз.

Кыргызы в советское время из "жертв" Модерна превратились в его учеников. Разница принципиальнейшая. Она, в том числе, и в факте отношения дореволюционных кыргызов к Первой мировой войне (восстание 1916 г.) и кыргызов советских ко Второй мировой/Великой Отечественной. Теперь, когда в прошлом и Советский Союз и ХХ век, можно сказать, что именно нахождение в советской редакции Модерна явилось для кыргызов историческим пиком и "золотым веком".

Распавшиеся части СССР, ставшие независимыми государствами, "вернулись" в досоветское состояние. Так, современная Российская Федерация очень напоминает разложившуюся царскую Россию перед революциями 1917 года (Февралем). Кыргызстан также "вернулся" в состояние даже до кокандского завоевания, в самое начало ХIX века, в эпоху межплеменных войн. То же касается и других постсоветских стран, они вернулись к своему бэкграунду, к своим глубинным архетипам и моделям. И вот здесь возникает вопрос: а насколько кыргызы продвинулись в школе Модерна?

Можно сказать, что модернистское сознание освоили культурные "верхи" (мы не имеем в виду социальное положение и экономическое состояние, речь именно о культурном уровне). Сам Модерн пришел к кыргызам из России и пропущенным через русскую культуру, поэтому на первый план вышли не англосаксонское преодоление всего и вся ради материального благополучия, не германская машинерия, не французское "наслаждение жизнью", а идеализм, романтизм, культ науки, знания, образования (привет Просвещению!), советское стремление к переустройству жизни на принципах правды и справедливости. Модерн срезонировал с глубинным народным бессознательным евразийских народов, в образе Советского проекта приобрел квазирелигиозные черты и энергии. Конечно, по мере деградации СССР и коммунистической идеологии, на поверхность всплывало все больше "англосаксонского с французским". Но кыргызские культурные "верхи", занимаясь своим делом, вместе с тем строили модернистский Кыргызстан. И вот это-то "советское наследие" и поддерживало нас последние 25 лет, последние запасы модернистского, действующего в последних его носителях: советских поколениях. Основная масса кыргызского населения, особенно в провинции, была модернистской как бы "машинально", живя и работая в большой стране. Применяя аналогию школы, можно сказать, что они закончили только "начальную школу" модернизации (повторим еще раз; Модерн - это тип и уровень сознания, а не материальные условия жизни). Их традиционное, архаичное сознание было как бы "окрашено" сверху модернистской краской, причем, как многие помнят, не очень-то ровно и гладко окрашено. Но пока существовала великая страна, вращались гигантские маховики созидания, все это было безобидно и служило разве что материалом для искусства и анекдотов.

В прошлом веке существовало три редакции, версии, формы Модерна: либерализм, коммунизм/социализм и фашизм. Правда, внимательный анализ истории ХХ столетия и современных тенденций показывает, что точка зрения на фашизм советской идеологии была недалека от истины ("наиболее реакционное политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы монополистического капитала"). На самом деле фашизм есть крайняя форма либерализма, дремлющая в нем латентная возможность, попытка выхода из кризисов и противоречий капитализма. И, к сожалению, у него есть будущее ( буквально на днях в Германии впервые со времен окончания Второй мировой войны издан "Майн кампф").

Вспомним, какая версия Модерна победила? Либерализм. После 1991 года Модерн тоже как бы "вернулся" в состояние до 1917 года, до возникновения Советского проекта (фашизм возник как реакция либерализма на победу коммунистической революции, причем в странах, наиболее бедных или потерпевших поражение в Первой мировой войне – Италии, Германии, Испании, Португалии, Румынии и др.). Опять на планете безраздельно царил либерализм. Вот только победа оказалась Пиррова.

С 80-х годов прошлого века, вначале незаметно, постепенно стали проявляться признаки деградации Модерна. Между прочим, его держала в форме "холодная война", заставлявшая мобилизовываться геополитические Запад и Восток, а вместе с ними весь остальной мир. После исчезновения СССР мировой капитализм-либерализм "расслабился". Появилось, что проедать – бывшие соцлагерь и Советский Союз, это отодвинуло кризис капитализма на целое десятилетие (90-е годы прошлого века). Вопреки нашим безграмотным апологетам капитализма, следует знать, что капитализм – система на самом деле экстенсивная, он нормально функционирует только при наличии некапиталистических зон, которые можно "пожирать". Но когда весь мир стал фактически капиталистическим, капитализм уткнулся в так называемые "пределы роста". Надо переходить от экстенсива к интенсиву, то есть к извлечению дополнительной прибыли в старых капиталистических странах, на родине Модерна, в "жирных" Европе и США. Выжимание соков из среднего класса стран "золотого миллиарда" - один из инструментов данного перехода. Но средний класс Запада защищен демократическими институтами, гражданским обществом, welfare state (государство всеобщего социального обеспечения), "универсальными правами" и т.д. Значит, всю эту "бижутерию", вместе со средним классом надо постепенно ликвидировать. Лучшим способом для этого является война и последующий коллапс прежних систем.

Мы бегло упомянули всего лишь одну из причин ухода Модерна, есть и другие. Следствием всех этих набирающих силу процессов и является все возрастающая хаотизация мира и проблема его понимания, с чего мы и начали наши размышления.

Кыргызы, как и остальные бывшие "братские" народы, вновь превратились в "жертв", но уже не Модерна, а распада Модерна. Парадокс заключается в том, что с наименьшими потерями пройти этот период, получится у стран и народов, "хорошо" отучившихся в школе Модерна. Потому что требуется новое креативное мышление, по-настоящему современное сознание, для того, чтобы найти, выработать альтернативу заканчивающемуся Модерну (как большевики предложили собственный вариант Модерна почти сто лет назад). Но носителей Модерна в Кыргызстане меньше с каждым годом…Уходят советские поколения (самым младшим из них уже за сорок), почти полностью выехали из страны славяне, немцы, евреи (более модернизированные, чем кыргызы и вообще азиаты), уехали и продолжают уезжать образованные, цивилизованные, пассионарные кыргызы, в том числе молодежь. К власти (в широком смысле слова) пришли "первоклашки" и "третьеклашки" от Модерна, возомнившие себя выпускниками университетов, а то и профессорами, и год от года ведущие себя все беззастенчивее. У страны не хватает человеческих ресурсов не то, чтобы развиваться, но поддерживать хоть какой-то цивилизационный уровень. Мы говорили, что кыргызы вернулись к своему бэкграунду. Что он из себя представляет на сегодняшний день? Есть социальный закон: от ушедших, исчезнувших систем остается всегда самое "плохое", деградировавшие остатки и останки. Так вот, нынешний Кыргызстан – дикая смесь остатков кыргызской кочевой традиции, превратившейся по большей части в архаическое варварство, теневых сторон позднесоветской действительности, которые особенно усилились в 90-е годы из-за проблем элементарного физического выживания, крайне поверхностно скопированных западных форм, совершенно нам не подходящих и вызывающих отторжение на уровне ткани. Мы имеем не государство, а социального уродца. Понятно, что будущее становится все более проблематичным…

На повестке дня ситуация после Модерна, т.е. "Постмодерн", и как нам выживать уже в новом мире – не знает сейчас никто. А кто "знает" - помалкивает…Подытоживая, следует сказать прямо и честно; такого взлета, расцвета и благосостояния, который был при советском Модерне, - у кыргызов больше не будет. Но если мы хотим продолжать существовать как страна и народ, нам необходимо искать собственные пути, опираться на собственный исторический опыт. А высшим достижением этого опыта был период Советского проекта, Советского Союза, советского Модерна.

Эмиль Джумабаев

Январь 2016 г.