Сегодня самый невезучий чиновник в Туркмении – это председатель Центробанка страны Мердан Аннадурдыев. Он, что называется, по лезвию ножа ходит, уже получил две взбучки от президента и велика вероятность, что вскоре дождется третьей "черной метки" от главы государства, которая будет подкреплена пинком под зад и отставкой. Самое обидное - достается ему на пустом месте. Не он виновен в падении цен на энергоносители и последовавшим резким кризисом туркменской экономики, вступлением на тропу девальвации национальной валюты – маната. Или в том, что резко сократилась валютная выручка от экспорта, и население развернуло самую настоящую охоту за долларом? Но, как известно, президент Гурбангулы Бердымухамедов никогда не ошибается. Если он считает, что во всем вышеперечисленном виноват главный банкир, так тому и быть. И сам Аннадурдыев с этим полностью согласен.

Конечно, Бердымухамедову не привыкать менять чиновников всех рангов, как перчатки. Но в данном случае ротации вряд ли помогут. С 2014 года страна вступила в полосу глубокого финансово-экономического кризиса и расплачивается за ту экономическую модель, которую культивировал Бердымухамедов и его предшественник С.Ниязов.

Это была не экономика развития, а экономика "понтов". Когда Г.Бердымухамедов стал президентом в 2007 году, Туркмения переживала свой золотой век. Цены на основной экспортный продукт – газ стабильно росли, и на пике его стоимость даже превышала 400 долларов за тысячу кубометров. Валюта текла в казну рекой. Но таким же потоком из нее вытекала.

Чтобы ответить на вопрос, куда пошли эти миллионы и миллиарды, нужно учитывать одну значимую туркменскую специфику. Валютной выручкой в стране распоряжается один человек – глава государства, и он единолично решает, на что ее тратить. Это практика берет начало со времен Ниязова, и Бердымухамедову она пришлась по душе.

Высокие цены на углеводы открывали перед страной, обладающей крупнейшими в мире запасами природного газа, возможности по развитию той же химической промышленности, позволяя диверсифицировать экономику и слезть с газовой иглы. Но ресурсное "проклятие" Туркмению не обошло стороной. Вместо этого руководители страны предпочли тратить деньги на "красивые картинки". По мнению Ниязова, если Ашхабаду по помпезности и величию не суждено стать вторым Нью-Йорком, то Дубаю он точно не должен был уступать. Бердымухамедов озаботился другой навязчивой идей – превратить каспийское побережье страны во вторую Мальорку.

Как следовало ожидать, ничего путного из этих затей не вышло, хотя денег угробили уйму. Результаты транжирства и упущенных возможностей по диверсификации и развитию экономики в условиях благоприятной внешней конъюнктуры дали о себе знать после падения цен на энергоносители и резкого сокращения поступления валютной выручки. За два года страна скатилась до полномасштабного кризиса, и на начало 2016-го света в конце тоннеля не было видно.

Сегодня Туркмения уже оказалась на грани банкротства, валютные резервы тают на глазах. Текущий баланс страны оценивается лишь в $5 млрд, что является самым низким показателем за последние 15 лет. Особенно заметна неспособность Туркмении гасить долги иностранным компаниям. Крупнейший государственный монополист - концерн "Туркменгаз", по состоянию которого можно судить об общем здоровье страны, имеет общую задолженность перед зарубежными партнерами в $700 млн.

Кризис поразил и государственные предприятия, работающие на внутренний рынок. Дефицит наличности и задержки с выплатами заработной платы стали хроническими проблемами. Пришлось вспомнить опыт конца 90-х, когда работникам выдавали зарплату продукцией, которую они сами производят. Например, в государственном животноводческом объединении "Туркмен маллары" зарплату выдают… баранами. За одно животное списывают 270 манатов долга.

Сильно выросла инфляция, резко – почти на 40% за минувший год - скакнули цены на потребительском рынке. Здесь "помогли" власти. Нехватка твердой валюты вынудила их пойти на повышение таможенных пошлин на импортные товары, включая продукты питания. С октября прошлого года они выросли в среднем на 25-30%. И тут в полной мере дала о себе знать другая проблема. Оказалась, что сельскохозяйственная продукция, поставляемая на продовольственные рынка страны, производится лишь в двух регионах – в Лебапской и Дашогузской областях. Естественно, они не могут полностью удовлетворить потребности всей страны в продовольствии. Всплыло на поверхность, что Туркмения в "Эпоху Могущества и Счастья" импортирует более 75% продуктов питания. Завозятся не только мясомолочные продукты, кондитерские изделия, соки и безалкогольные напитки. За границей покупают даже картофель, лук, помидоры, огурцы - продукцию, которую Туркмения могла бы запросто выращивать на своей территории.

Разумеется, главным признаком кризиса, который власти при всем желании никак не могут скрыть, является девальвация маната и развернувшийся в стране ажиотаж на скупку долларов. Именно из-за неспособности скрыть (не решить, а именно скрыть) проблему получил выговор председатель ЦБ, с которого мы начали наш разговор.

Попытки с помощью административных мер и разного рода ограничений сбить панические настроения среди населения, готового скупить все доллары в стране до последнего цента, ни к чему не привели. Туркмены видят, как дешевеет манат, который за год потерял половину своей стоимости и достиг исторического максимума - 5 манатов за доллар. Пришлось прибегнуть к крайней мере и ввести запрет на продажу наличной валюты. Теперь граждане могут приобретать доллары только в безналичной форме на пластиковые карты Visa и MasterCard. Загвоздка в том, что воспользоваться ими можно только за границей.

На заре независимости президент Ниязов обещал, что через 30 лет туркмены будут жить как в Кувейте. Возможно, он не слукавил, но умолчал об одной мелочи: для этого туркменам придется перебраться в тот самый Кувейт …

Джавдет Хуммедов