Тут важно отметить, что большинство первых узбекских племен, пришедших в Ташкент, Фергану, Маверауннахр и Хорасан во главе Шейбанихана, Кучкунчихана и Суюнчходжа султана, в Хорезм – во главе Ильбарса и Бейбарса, говорили на йокающем кыпчакском диалекте, очень близком к местному чагатайскому языку, и они перешли на карлукские и огузские диалекты, на джокающих же кыпчакских диалектах говорили в основном поздние переселенцы (катаганы, кунграты Сурхандарьи, зеравшанские и ферганские кыпчаки, каракалпаки и другие), переселившиеся в Маверауннахр в XVII–XVIII вв.

Согласно средневзвешенной оценке, в первой половине XVI в. из Дашты Кыпчака переселилось 350 тысяч человек – огромная по тем временам численность. В работе Юрия Брегеля посчитано количество узбеков, переселившихся в Маверауннахр лишь в XVI веке:

"В научной литературе были некоторые попытки подсчитывания общего количества узбеков, которые пришли из Дашти Кыпчака вместе с Шейбаниханом, на основе случайных предположительных цифр узбекских войск, участвовавших в различных кампаниях Шейбани в Мавераннахре. В соответствии с такими расчетами, сделанными Т. Султановым касательно первого десятилетия шестнадцатого века, такое число войск будет около 40 000–60 000. Предполагается, что каждый солдат имел одну семью, а в кочевой семье в среднем имелось шесть членов. В таком случае, общее число кочевников, которые пришли из Дашти Кыпчака вместе с Шейбани, будет 240 000–360 000. Эту цифру, однако, невозможно проверить. Единственный безошибочный вывод заключается в том, что завоевания Шейбани-хана сопровождались значительным миграцией кочевников из Дашт-Кипчака в южные районы Средней Азии". [1]

Вышеотмеченный автор Т. Султанов при подсчете узбекских переселенцев опирался на численность воинов Шейбани-хана, которого он определял в 40 000 – 60 000 человек. Однако современник Шейбани-хана и очевидец тех событий – Рузбихан Исфахани, который лично сопровождал Шейбани-хана и описывал его походы, дает различные цифры относительно количества его воинов. Согласно его утверждениям, Шейбани-хан к 1509 году (после уже завоевания им Маваруннахра) имел до трехсот тысячи воинов, гораздо больше, чем предполагалось ранее. Даже если считать это число преувеличеным, оно тем не менее свидетельствует о многочисленности воинов Шейбани-хана. В своей работе "Михман-наме-йи Бухара" (Записки бухарского гостя) он пишет следующее:

"Переправа его ханского величества через Сейхун произошла в понедельник, двадцать восьмого числа месяца шавваля (19 февраля 1509 г.)...славные войска его высочества, прибежища царства, Мухаммад Тимур-султана, численность которых превышала количество листьев на деревьях и капель дождя. В два дня переправились все и, воздвигнув на берегу Сейхуна великолепные шатры, величественные палатки, разнесли по всему голубому небосводу бой барабанов мужества и звуки труб могущества и счастья. Первым с многочисленным, как муравьи, храбрым, как львы, войском, равным десяти тысячам боевых всадников и более двадцати тысячам пехотинцев, обрел честь и славу присоединиться к августейшему войсковому стану [Шейбани-хану] и величие заседания в августейшем собрании его высочество, прибежище царства, уважаемый Кучум-султан. На этой же стороне реки Сейхун прошел по земле слух о движении его высочества прибежища царства, воплощения нескончаемой щедрости, ведущего род от ханов мира – Суюндж-Хваджи-султана. Повсюду раздался звук труб его счастливого кортежа. В кортеже его было более десяти тысяч всадников, узбеков по происхождению, у каждого из которых в день битвы сила и мужество равнялись [силе] тысячи богатырей [того] времени... Сотники и начальники отрядов областей с сотнями и десятками один за другим прибывали к августейшему войсковому стану [Шейбани-хану], и каждый располагался на своем месте согласно чину. Таким образом, в короткое время бесчисленные люди огромного войска, счета которого никто, кроме Аллаха, не знал, а из людей никто [его] сосчитать не мог, хотя от некоторых почтенных людей было слышно предположение, что было вероятно там более трехсот тысяч лучников…". [10]

Русский писатель Кирилл Резников так описывал переселение узбеков в своей недавной работе:

"В начале XVI в. Шах-Бахт Мухаммед Шейбани, стоявший во главе кыпчакских племен, принявших имя Узбеки в честь хана Узбека, завоевал среднеазиатские владения наследников Тимура. Узбеки-кипчаки и немалая часть сибирских татар ушли с Шейбани в Среднюю Азию, где смешались с местным населением, положили начало современным узбекам. Синяя Орда (она же Золотая Орда) перестала существовать, а Сибирское царство лишилось пассионариев. Как пишет Гумилев: "Правитель ее, Шейбани-хан, вторгся в Среднюю Азию, покоряя владения Тимуридов. Ему удалось, дойдя до Амударьи, захватить огромную территорию с богатым и культурным населением. Вместе с Шейбани в Среднюю Азию ушла наиболее активная и боеспособная часть населения Синей Орды, что десятки лет спустя негативно сказалось на судьбе Кучумова царства". При Кучуме Сибирское ханство укрепилось. Благополучное на первый взгляд, Сибирское ханство было непрочно. Спокойствие в стране сохранялось лишь благодаря ослабленной пассионарности татар, потерявших поколение батыров, ушедших с Шейбани в Среднюю Азию, и низкой пассионарности угров, давно перешедших в фазу этнического гомеостаза". [7]

После завоевания Маварауннахра Шейбани-ханом случилось второе массовое переселение узбеков на юг, на этот раз в Хорезм. Современный башкирский автор Ш. Исянгулов в своей работе так описывает события, происходившие в начале XVI веке:

"В начале XVI в. Шейбани завоевал Мавераннахр и вытеснил Тимуридов из Средней Азии в Афганистан и Индию. 1500-е годы, таким образом, степи Дешт-и-Кыпчака, в том числе и Башкортостан, покинуло значительное количество кочевых и полукочевых племен и ушло в Среднюю Азию. Однако многие роды еще находились в степи, в подчинении у других Шибанидов. В 1510 г. Мухаммед Шейбани был разгромлен иранским правителем Исмаилом Сефеви и погиб. Вскоре после гибели М. Шейбани в 1511 г. Хорезм был завоеван остававшимися до сих пор в степи узбекскими племенами под предводительством шибанидских принцев – Ильбарса и Бильбарса – потомков Арабшаха, хана Золотой Орды в 1377–1380 гг., брата Ибрагима. Образовалось Хивинское государство. В 1510-е гг. произошел, таким образом, еще один массовый исход так называемых узбекских племен из степи в Среднюю Азию. На реке Белой есть гора Тура-тау. Тура – это имя кунгуратского хана. На вершине этой горы, чтобы было безопаснее, он построил крепость. Поэтому назвали ее Тура-тау. Там остались ее развалины; побывавшие там (люди) их видели". Здесь речь идет о городе, существовавшем на месте современного города Уфы. Важно то, что в источнике дается ответ на вопрос, почему города, существовавшие на территории Башкирии еще задолго до 1552 г. оказались заброшенными. Очевидно, что жители этих городищ не были башкирами, а в них проживало население, тяготевшее к городской жизни, желающее прочно осесть. Именно подобные процессы происходили в "узбекской" среде в XV в., нашедшие свое решение в завоевании Мавераннахра и Хорезма в начале XVI в. Современное состояние исторической и археологической науки позволяет нам определенно сказать, что в конце XV – начале XVI вв. территорию Башкортостана покинуло достаточно значительное количество населения. Данное явление было связано с двумя волнами шибанидского завоевания Средней Азии в 1500–1510 гг... Завоевание в начале XVI в. узбекскими Шибанидами Мавераннахра, а Арабшахидами – Хорезма вызвало массовый исход отдельных племен и родов с территории Башкортостана, привело к значительным политическим, экономическим, этносоциальным и демографическим изменениям в регионе". [5]

Это в принципе соответствует мнениям советского автора А. Семенова, который следующим образом описывал переселение кочевников-узбеков в Среднюю Азию:

"Причины массового передвижения узбеков вглубь земледельческих оазисов Средней Азии в конце XV - начале XVI вв. были сложны…для значительных групп кочевников, лишившихся пастбищ и стад в процессе развития феодальных отношений, переход к оседлости и земледельческому труду был единственным выходом из обострившегося хозяйственного кризиса. Наконец, борьба за пастбища между шейбановцами, казахами, мангытами и монголами-калмыками, усилившаяся во второй половине XV в. и приводившая к постоянным военным столкновениям, также была одной из существенных причин массового передвижения узбекских племен вглубь среднеазиатской территории. Таким образом, в среднеазиатские оазисы одинаково стремились как верхи узбекского общества, так и массы скотоводческого населения. Этим только и можно объяснить то массовое движение кочевников в Мавераннахр, во главе которого стал Шейбани-хан.

Причины падения государства тимуридов. Одной из основных причин крушения государства Тимура и его преемников была господствовавшая в нем феодальная раздробленность. Для широких кругов населения Средней Азии узбекское завоевание, как бы тяжело оно не было, несло с собой прекращение феодальных смут. По существу своему, феодальная держава Шейбани-хана с сильной властью хана-предводителя являлась выходом из тяжелого положения, до которого страна была доведена феодальной раздробленностью, господствовавшей при тимуридах. Настроение культурных кругов Мавераннахра резко выразил современник Алишера Навои – Мухаммед-Салих, сам принадлежавший к тимуридской знати, но изменивший тимуридам и перешедший к Шейбани-хану. В своей поэме "Шейбани-намэ" он устами "мудрых" поэт рисует яркую картину феодальной разрухи, в которую ввергли его страну тимуриды:

"Пьют денно и нощно вино,

Враждуют друг с другом,

Все они в страхе один от другого,

Отцом своим сын недоволен,

Сына старается уничтожить отец...

Мучим собственным сыном отец"..

Мухаммед-Салих предсказывает гибель тимуридского владычества и горячо приветствует появление своего нового патрона Шейбани-хана, в котором видит носителя порядка и благодетеля народа. Такое отношение к узбекскому завоеванию передовой части тимуридской интеллигенции вместе с индиферентизмом, проявлявшимся в эксплоатируемых массах, и своекорыстием и беспринципностью, господствовавшими среди феодалов, в значительной степени и объясняют легкость, с какой произошло завоевание.

Узбеки-кочевники, были такими же мусульманами, как и местное население, и говорили на языке, вполне понятном населению государства тимуридов. Их вождь Шейбани-хан стоял на уровне тогдашней мусульманской культуры, прекрасно владел двумя местными языками – персидским и тюркским – был человеком образованным, любившим просвещение и науку". [4]

Как было отмечено выше, миграция из Дашти Кыпчака в различной степени интенсивности продолжалась еще 250-300 лет (из-за вторжения джунгар в Дашти Кыпчак и в силу других обстоятельств), что в итоге привело к доминированию тюркского элемента на огромных территориях Средней Азии.

Согласно данным А. Д. Гребенкина, численность поздних переселенцев также была не маленькой. Как он отмечает в своей работе, опубликованной в 1872 году:

"Число кипчаковъ можно положить до 24 тысячъ, а ктаевъ – до 45 тысячъ душъ обоего пола. Первые заселяютъ 110 деревень, а вторые – 215. Оба эти рода – самые дикiе и многочисленные въ округе; они весьма тесно связаны другъ съ другомъ, какъ одинаковостью происхожденiя по преданiямъ, тесной дружбой, узами близкаго родства, такъ и общей ненавистью (въ прежнее время) къ эмирамъ и вообще ко всякимъ властямъ. Въ зеравшанскую долину они пришли 198 летъ тому назадъ изъ Дашти-кипчака, при эмире Субханкулъ-хане. Между кипчаками сильно распространено многоженство; намъ приходилось видетъ стариковъ, имеющихъ по одинадцати женъ. Женщины обоихъ этихъ родовъ не закрываются. Типъ кипчака темъ более ктая близокъ къ чистому типу киргиза; борода у нихъ или весьма мала, или вовсе ея нетъ. Нравъ кипчаковъ дикъ, некоторые изъ ихъ обычаевъ варварскiе. Все жители округа согласны въ томъ, что кипчаки и ктаи – воры и мошенники. На спросъ, почему узбеки считаютъ эмировъ бухарскихъ своими душманами (врагами), ктаи и другiе узбеки возстававшихъ родовъ говорятъ "эмиры всегда насъ притесняли, делали на насъ большiе налоги, нежели на другихъ узбековъ". На самомъ же деле притесненiе такихъ родовъ эмирами ограничивалось темъ, что имъ не позволяли жить грабежемъ и разбоемъ, вводили среди нихъ гражданское устройство и признавали за ними только же права, какъ и за прочими жителями Мiанкана". [2]

Крупное узбекское племя катаган, живущее в северном Афганистане, также является поздними переселенцами из Дашти Кыпчака. В XVII веке большая часть катаганов двинулась в сторону Афганистана и обоснвалась там, позже часть из них мигрировала из Кундуза на территорию нынешней Самаркандской области Узбекистана, а также Сурхандарью (ныне составляют большинство в Термезе, Денау, Шерабаде) и юг Таджикистана, где катаганы подрода тас основали город Кургантюбе. Отмеченный выше автор А. Д. Гребенкин сообщает о катаганах следующее:

"Наружность катаганцевъ весьма сильно напоминаетъ киргиза Сыръ-Дарьи; но все резкiя черты киргизскаго типа въ немъ сглажены, смягчены. Языкъ ихъ узбекскiй, но съ оттенками. Грамотны они все, однако муллъ и имамовъ имеютъ изъ таджиковъ. Катаганы, какъ вполне военное сословiе, презираютъ таджиковъ и ставятъ ихъ на одну доску съ евреями". [2]

Б. Кармышева о локайцах:

"Локайцы выделялись среди других узбеков близостью своей культуры к казахам. Эти наблюдения подтвердились антропологическими и диалектологическими исследованиями. Выяснилось, что даже среди потомков других узбекских групп даштикыпчакского происхождения локайцы выделяются своей монголоидностью и в этом отношении близки к казахам. Говор же их характеризуется значительно большой близостью к казахскому и каракалпакскому языкам, чем говоры остальных джокающих групп узбеков. Не указывают ли эти особенности на то, что локайцы переселились в Мавераннахр позже остальных узбекских племен? Такое предположение допустимо, так как казахи-аргыны, с которыми у локайцев несомненны генетические связи, жили накануне джунгарского нашествия на Сырдарье, но под натиском последних были вынуждены частью уйти на север, а частью на юг, к Самарканду… Завершая раздел о локайцах, следует подчеркнуть, что хотя в их культуре, быте, физическом типе и говоре в начале ХХ в. еще ярко выступали черты, указывающие на родство с казахами, но все же они, бесспорно, относились к одному из узбекских племен даштикыпчакского происхождения. В их культуре преобладали черты, характерные для узбекского народа в целом, антропологически они были представителями расы Среднеазиатского междуречья и говорили на одном из диалектов узбекского языка". [6]

Все эти сведения говорят о том, что миграция из Дашти Кыпчака не была короткой и не ограничывалась лишь с XVI веком, а продолжалась в несколько этапах в течение еще двух столетий. Таким образом, это событие имело огромное значение в этнической истории Узбекистана.

Есть и другие факты, говорящие в пользу исключительного значения Шейбанидов и последующего массового переселения:

– по всей территории Узбекистана, Афганистана, Таджикистана разбросаны топонимы, происходящие из узбекских племенных названий;

– все узбеки, живущие на бывших территориях Бухарского ханства (центральные и южные области Узбекистана, Хатлонская область Таджикистана, северные области Афганистана), значительная часть узбеков Хорезма, Ташкента и Ферганы в начале XX века помнили о родо-племенном происхождении, восходящем к 92 узбекским родам, что делает нынешних узбеков аутентичными наследниками средневековых узбеков. При этом, отметим, себя к узбекским родам относят не только кыпчакоязычные, но и карлукоязычные и огузоязычные узбеки. Например, в городе Карши живут карлукоязычные мангыты, в Шахрисабзе и Китабе – карлукоязычные кенагасы, в Кошкепырском районе Хорезма – огузоязычные уйгуры (уйгур – дашты-кипчакское и чагатайское племя) и катаганы и т.д. Это свидетельствует об увеличении численности дашти-кыпчакских узбеков не только за счет природного роста, но и за счет инкорпорации, т.е. за счет включения в свой состав других народностей. Список узбекских племен показателен уже тем, что включает не только собственно шейбанидские и некоторые чагатайские роды, но также названия некоторых современных народов. Калмыки, зеравшанские киргизы, афганские казахи, туркмены, каракалпаки, арабы среднеазиатские – это названия племен, которые, видимо, отделились от основной народности и инкорпорировались в состав узбеков.

С.Абашин в одной из своих работ отмечает, что:

"В Бухаре существовал квартал Калмок, где жили "калмоки", которые принадлежали к военному сословию "сипох" (Сухарева О.А. Бухара. XIX – начало XX в. С.137). Е.Мейендорф, который посетил Бухару в начале XIX в., писал, что "…В Бухаре живет несколько сот калмыков, некоторые из них владеют землей вокруг города, но большинство – военные…", и они "…почти совсем забыли свой язык и между собой говорят по-татарски; их можно узнать только по физиономиям. Они известны своей храбростью, восприняли обычаи узбеков и живут среди них в особых селениях в Мианкале и других районах Бухарии…"; всего их около 20 тыс. человек (Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару)". [8]

А. Д. Гребенкин сообщает о каракалпаках, вошедших в состав узбеков, следующее (1872 г.):

"У кара-калпаковъ заравшанского округа существуетъ преданiе, что они первоначально обитали въ Ургенче, т.е. въ Хивинскомъ ханстве. Около 200 летъ тому назадъ, влiятельныя лица ихъ рода, считавшiя себя прямыми потомками Чингисъ-хана, вступили въ распрю съ султаномъ Нiязомъ, ханомъ ургенчскимъ. После долгихъ междоусобныхъ войнъ, они были побеждены и, съ своими приверженцами, откочевали изъ Хивинскаго ханства къ Акъ-мечети, откуда двинулись: на Туркестанъ, Чимкентъ, Ташкентъ, Чиназъ, Джизакъ, и, летъ 100 тому назадъ, достигли береговъ Зеравшана. Такiя переселенiя продолжались до 1840 г. Они настолько утратили свою силу, что не могли уже, по киргизскому выраженiю, разгуливать по безпредельнымъ степямъ, подобно вольному ветру. Они нуждались въ такой опоре, которая бы признавала ихъ права на свободное существованiе, не смотря на ихъ численную слабость: такую опору они находили только тамъ, где было оседлое населенiе, где царили беки и казiи. Только въ стране сгрупированiя обломковъ отъ большихъ узбекскихъ родовъ, кара-калпаки почувствовали себя дома; только тутъ они могли войти въ сношенiя съ разноименными съ ними тюркскими родами, какъ равные съ равными. Кара-калпаки потратили много времени и труда, старясь сделеть свою территорiю вполне годною для земледелiя… Они заселяютъ 37 кишлаковъ". [2]

М. С. Андреев о туркменах сообщает следующее (1921 г.):

"Очень любопытные сведения о туркменах, найденных экспедицией в небольшом числе в Самаркандском уезде и в довольно значительном количестве в северной части Катта-Курганского уезда, где имеется целая волость (Накругская) исключительно населенная туркменами. Туркмены, проживающие в Самарк. обл. подверглись сильному узбекскому влиянию и притом в такой степени, что обычно они сами склонны считать себя за один из узбекских родов (между прочим, туркмены, как один из узбекских родов показаны в перечне последних Ханыковым в его описании Бухарского ханства, согласно сведениям из "Насаб-Нама-i-Узбекия" генеалогической таблицы узбеков, найденной им в Бухаре). Среди туркмен попадались экспедиции старики, помнящие слышанные ими предания, что они являются осколками туркменского народа, проходившего когда-то этими местами. "Мы происходим от одного прадеда Эрсари", говорили, старики в одном месте. – "Те, у которых было много скота, прошли дальше, уйдя и те земли, где находятся сейчас туркмены, а не имевшие скота остались здесь и занялись земледелием". [3]

Необходимо отметить, что с установлением советской власти среди узбеков деление по родам потеряло свое значение, поскольку в жизнь узбеков вошли такие новые понятия, как область, район, колхоз, совхоз и т.д., которые в итоге снижали значимость названий племен и родов и в последующем их заменили. Вышеотмечаный автор М. С. Андреев, проведший этнографическую экспедицию в Самаркандской области в 1921 году, так описывает изменения, случившиеся в жизни узбеков:

"Касаясь узбеков можно отметить, сравнивая их быт, как он рисуется Ханыковым в его описании Бухарского ханства в 1840 г. или у Гребенкина в его статье, напечатанный в 1872 г., за истекши период времени условия быта узбеков значительно изменились. В настоящее время, напр. совершенно кочевых узбеков в пройденном экспедицией районе нигде не было найдено. Можно отметить заметное ослабление среди узбеков родового начала. В виду отсутствия в настоящее время практического смысла в делении на роды, представления о родовом происхождении, в особенности у молодежи, сильно понизились, и во многих местах узбеки даже начинают забывать, если не главный свой род, который обыкновенно, еще более или менее твердо помнят повсюду, то свое колено, то есть то отделение этого рода, из которого они происходят". [3]

Тем не менее, многие узбеки, особенно пожилые из указанных мест до сих пор помнят названия племен своих предков;

– широкое распространение кыпчакских диалектов на всей территории расселения узбеков. Как мы знаем, кыпчакский язык был привнесен в регион именно Шейбанидами. В дальнейшем большая часть кочевых узбеков, осевшая в городах, перешла на карлукские говоры. Тем не менее, до сих пор миллионы узбеков говорят на кыпчакских диалектах, что красноречиво свидетельствует о масштабах переселения. Кыпчакоязычные узбеки составляют основную массу узбекского населения в Республике Каракалпакстан, в Сурхандарьинской, Самаркандской, Навоийской, Джизакской, Сырдарьинской, Ферганской областях, в Хатлонской области Таджикистана, в регионе Катаган Афганистана. Также огромные массы кыпчакоязычных узбеков живут в Хорезмской, Ташкентской, Бухарской, Кашкадарьинской, Андижанской, Наманганской областях, а также в соседних Казахстане, Туркменистане и Кыргызстане.

Любопытно, что в малой родине Ахмадали Аскарова – деревне Нарынкяпа Нарынского района Наманганской области и в соседних деревнях – распространен кыпчакский говор. Узбеки Учкурганского, Бешарыкского, Бувайдинского, Фуркатского, Коштепинского, Дангаринского, Узбекистанского, Багдадского районов Ферганской области, Туракурганского, Учкурганского, Папского, Нарынского, Уйчинского районов Наманганской области, Балыкчинского района Андижанской области также разговаривают на кыпчакском и смешанных говорах. Это как минимум 20% населения долины. При этом кыпчакоговорящие узбекские деревни есть и в других районах в той или иной степени.

Вывод

Вместо вывода повторим то, о чем было сказано и в предыдущей нашей совместной работе "Старые проблемы новой узбекской истории" [9]: узбекские историки хотят быть очень древними, самыми древними в регионе. Для этого им необходимо показать себя потомками древних иранских народов, и таким образом объявить преемниками всех государств и культур, которые существовали в Средней Азии. Отчасти эта точка зрения, сформированная в советское время, по принципу "самый древний – самый великий", должна, по их идее, быть ответом на претензии историков и политиков соседних стран, которые обычно националистически относятся к узбекам и пытаются принизить их роль в истории Средней Азии. Таким образом, они хотят избавиться от ярлыка "пришлые захватчики" и показать себя "местными", "коренными" и "автохтонными". Но сегодня – не СССР. Мы живем в XXI в. "Автохтонность" ни международным правом, ни мировой исторической наукой не воспринимается как аргумент в подобных спорах. Глубоко националистический взгляд, что якобы народы бывают "коренными" и "пришлыми" и якобы право государственности имеют только "коренные", уже считается в лучшем случае моветоном, в худшем – проявлением нацизма и фашизма.

Древнейший европейский народ – греки – сегодня живут в беспросветной нищете. Американская нация имеет историю в 300 лет, но при этом является создателем величайшей державы современности. И в такое время мы повторяем избитые советские клише о трехтысячелетней государственности и автохтонности!

Да, у нас проблемы с соседями, которые также претендуют на "древность" и "автохтонность" (в особенности таджики), но необходимо перестать оглядываться на соседей и придумывать лозунги в форме "сам дурак". Узбекский народ должен иметь смелость пересмотреть свою историю, пусть и соседи последуют нашему примеру, а если не последуют – их проблемы. Кто будет претендовать на многотысячелетнюю государственность, на прямое потомство от скифов, шумеров или согдийцев – тот обречен на позор перед лицом мирового сообщества. Единственными прямыми потомками древнейших народов являются ягнобцы – носители новосогдийского языка. Даже пуштуны и памирские народы – остатки дотаджикских иранских насельников, и те являются потомками племен, переселившихся в регион не ранее II-I вв. до н.э., и не имеют отношения к древним бактрийцам. А нынешние тюркские языки пошли от языка Тюркского каганата – докаганатские тюркские языки, если бы существовали в нашем регионе, очень сильно отличались бы от современных узбекского, казахского, туркменского и пр.

Разумеется, в генетическом плане древние народы оставили след в современных этносах. Но исторически они оказались пассивными акторами этногенетических процессов, а не вершителями судеб. Да хоть миллионы иранцев вошли в состав узбеков и других тюркских народов – они отказались от своего происхождения, культуры, языка, и вошли в состав другого народа (как и те тюрки, что вошли в состав иранцев). Не узбеки вошли в состав таджиков или чагатаев, согдийцев или хорезмийцев – это они вошли в состав узбеков, переняли их идентичность, их историю и культуру. Кого же считать своим предшественником – ассимилировавшего или ассимилированного?

В России проживают десятки разных народов, которые постепенно переходят на русский язык и поглощаются русским народом. Означает ли это, что в будущем русские должны считать себя потомками армян, татар, узбеков и дагестанцев, и считать политическую историю этих народов – своей, отказавшись от подлинной истории русских княжеств?

Поэтому для истории узбеков и других народов Средней Азии дотюркские и доперсидские пласты не имеют никакого значения. С учетом уже отмеченного выше фактора – постоянных переселений и демографических изменений – их участие в этногенезе поздних народов вовсе становится призрачным.

Самарканд был разрушен в начале XIII в., отстроен в конце того же века, и заселен заново. Но после он опять был разрушен в результате междоусобиц в XVIII в. Его заново отстроил последний выдающийся государственный деятель Бухары – эмир Шахмурад (1785-1800). Он приказал отстроить новые кварталы на месте развалин и переселил сюда население из 34 узбекских и таджикских городов и поселений, среди которых – Ташкент, Пенджикент, Андижан, Заамин, Ямин, Ургут, Кашгар, Андижан, Ургенч, Шахрисабз, Урмитан, Дахбид и др. Махалли с такими названиями по сей день существуют в Самарканде, а люди, живущие в них, помнят историю переселения своих предков. Что это означает? Что бахвальство узбекских историков относительно трехтысячелетней истории Самарканда совершенно неуместно, ибо это – фактически город, отстроенный 200 лет назад, заселенный выходцами из различных сторон региона, которые не имеют никакого генетического, культурного либо языкового отношения к далеким согдийцам, основавших на этих землях поселение под названием "Самарканд" в VIII-VII вв. до н.э. И такие обстоятельства при ближайшем рассмотрении открываются почти для любых других поселений.

Заметим также, что предлагаемая нами концепция полностью удовлетворяет требованиям Аскарова, который считает историю источником "духовного воспитания". Дело в том, что главное историческое достояние Узбекистана – мемориальные достопримечательности Ташкента, Хивы, Бухары, Коканда, Самарканда и Ургенча построены в подавляющем большинстве представителями узбекских династий в XVI–XIX в. А что осталось от согдийцев и хорезмийцев? Пара развалин со следами безусловно выдающейся, любопытной культуры. Да, Афросияб и Тупраккала – выдающиеся памятники древности, но, при всем уважении, в плане культурного влияния и духовного значения они не могут сравниться с шедеврами Самарканда, Хивы и Бухары, и, в отличие от них, никогда не станут национальными символами. Вся письменная культура, литература и историография на тюркском языке также была создана при Тимуридах и узбеках. Что же оставили после себя согдийцы? Те многочисленные рукописи и отрывки, сохранившиеся до наших дней, при всей своей любопытности, весьма далеки от шедевров уйгура Навои, барласа Бедиля, юза Агехи, минга Надиры, утарчи Суфи Аллаяра, чингизида Абульгазы Бахадурхана, тимурида Бабура, кунграта Феруза. Итак, повторяем: не в древности величие.

Шейбанихан за десять лет сумел создать крупное и крепкое государство, охватившее все основные территории Тимуридов. Фактически он воссоздал империю Тимуридов и поставил на трон кровного Тимурида – своего дядю Кучкунчихана, внука Мирза Улугбека. Его дело продолжали такие выдающиеся Шейбаниды, как Убайдуллахан и Абдуллахан II. При них Шейбаниды считались одними из четырех крупнейших государств мусульманского мира – наряду с Османами, Сефевидами и Бабуридами. Шейбаниды были союзниками Османов против Сефевидов и вели активную борьбу против них и Бабуридов за влияние в Хорасане. Не будь их, наш регион был бы поглощен Сефевидами. Так почему же мы не должны помнить и почитать полководцев и правителей, без которых не было бы и нас в нынешнем состоянии, в погоне за сомнительной славой быть потомками хорезмийцев, согдийцев или бактрийцев, туманная и толком не известная история которых никак не повлияла на нас?

Литература

1. Брегель Ю. Исторический атлас Центральной Азии // Handbuch Der Orientalistik - Part 8: Uralic & Central Asian Studies, 9. 2003.

http://www.1916.kg/en/library/historical-atlas-central-asia-yuri-bregel.

2. Гребенкин. А. Д. Узбеки. – Москва: 1872. Стр.: 51-110.

3. Известия Туркестанского отдела русского географического общества. Том XVII. Ташкент: 1924. Стр.: 121-140.

4. История народов Узбекистана. Том 2. – Ташкент: 1947.

http://sbiblio.com/biblio/archive/ist_us/01.aspx;

5. Исянгулов. Башкиры и кочевые узбеки в XV – начале XVI вв. // Проблемы востоковедения (Уфа). 2011. № 1. С. 29-33. http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1336163880.

6. Кармышева Б. Х. "Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана". – Москва: Издательство "Наука". 1976.

7. Резников К. Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири. – Москва: Издательство Вече. 2012. http://samlib.ru/r/reznikow_k_j/chapter8.shtml;

8. С.Абашин. "Национализмы в Средней Азии". – С.Петербург: 2007.

9. "Старые проблемы новой узбекской истории". http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1456152120

10. Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани. Записки бухарского гостя. – Москва: 1976.

http://www.vostlit.info/Texts/rus7/Isfachani/frametext2.htm.