Академик А. Аскаров в своем "ответе", адресованном нам, в очередной доказал бесполезность начавшегося спора. Он повторил свои прежние мысли, проигнорировал наши аргументы, не приведя серьезных аргументов в пользу своей точки зрения, что самое печальное - перешел к оскорблениям и постарался "раздавить авторитетом", пересчитав свои заслуги, настоящие и мнимые. Он - не просто ученый, а академик, и от него мы ожидали, во-первых, гораздо более серьезный подход к вопросу, во-вторых, полагали, что он не опустится до оскорблений и бесполезных препинаний, и не выйдет за рамки науки. Что ж, он сам показал, чего стоят его идеи, которые он не способен отстоять даже перед двумя "дилетантами и любителями", как он это с упоением повторяет.

Поэтому опустим его необоснованные обвинения, оскорбления, и сразу перейдем к сути: постараемся обрисовать свою точку зрения.

Формирование узбеков как народ и этнос началось в средние века, однако в нынешнем виде узбеки появились всего 250-300 лет назад после оседания дашти-кипчакских узбеков и их слияния с местными тюркскими и иранскими народами, а не в X–XI веках при Караханидах, или 2500 лет назад - в эпохе бронзы, как это предполагает археолог А. Аскаров.

Аскаров и тому подобные, которые часто отмечают успехи, достигнутые в независимом Узбекистане в сфере историографии, на самом деле в своих работах охотно повторяют идеи своих советских наставников и учителей. Если их советские наставники тогда определяли бы в качестве предков узбеков "фергантропов" или неандертальцев (древних людей), живших на территории Узбекистана десятки и сотни тысячи лет назад, то такие ферганские археологи как А. Аскаров гордо объявили бы узбеков их потомками. Так как, по их понятию, самый древний это самый великий и достойный. Именно такая интерпретация истории, заимствованная у советских авторов, царит в настоящее время в "независимом" Узбекистане.

Такие специалисты не могут признать тот факт, что богатая история Средней Азии на самом деле это недавняя средневековая история данного региона. Также эти специалисты не могут принять горькую правду. Правду о том, что воображаемый "оседлый и культурный тюркский народ" не мог существовать в огромном количестве как сегодняшние узбеки ни во времена Тюркского каганата, ни при Караханидах или Хорезмшахах. К их несчастью, такой народ появился по историческим меркам относительно недавно - в XVII–XVIII веках после окончательного оседания кочевых узбеков и объединения в единый континуум различных этнических групп местного тюркского и иранского происхождения.

Если Аскаров предполагает, что узбеки в нынешнем виде появились в античной древности после ассимиляции местных иранцев с древними тюрками, то глубоко заблуждается. Процесс ассимиляции части иранцев и их слияние с соседними тюркским этносом также начался в основном лишь после XVI века. До XVI века местным иранцам просто не приходилось ассимилироваться или тюркизироваться, поскольку до этого периода иранцы Маварауннахра никогда не составляли меньшинство.

В период Тюркского каганата (VI–VII вв.) иранцы составляли абсолютное большинство населения Средней Азии. В работе неизвестного автора X века "Худуд ул-алам" ("Границы мира от востока к западу") отчетливо указано место, где располагалась страна тюрков во времена Тюркского каганата. В комментариях к этой работе говорится, что:

"До 6-ого века н.э. народы, ныне именуемые "тюркскими", были известны под различными племенными и политическими названиями. В первой половине шестого века группа тюрков, жившая на Алтае начала движение, приведшее к перегруппировке соседних народов, и за короткое время сумела создать великую империю, влияние которой простиралось от Монголии до Черного моря. Основатели этой империи первыми приняли название Türk ("сила"). Уже в самом начале владения тюрков распались на Восточную и Западную части. Административный центр первой из них располагался на реке Орхон в Монголии, а последней – в современном Семиречье. Оба царства в разное время были вынуждены признать над собой верховную власть Китая" [13].

В частности, в этой работе так описывается страна тюрков [Туркестан]:

"К востоку от этой страны Китай; к югу от нее некоторые местности Тибета и халлухов (карлуков); к западу от нее некоторые местности хырхызов; к северу от нее также хырхызы (которые) тянутся вдоль всей страны тогузгузов. Эта страна – наибольшая из стран тюрков, и изначально тогузгузы были самым многочисленным племенем. В прежние дни властители всего Туркистана были из тогузгузов. Они люди воинственные, владеющие большим количеством оружия. Летом и зимою они странствуют от места к месту по пастбищам в климатах (оказавшихся) наилучшими. Прелестей в этой стране немного, товары же их – это вещи/изделия/утварь и также овцы, коровы и лошади" [13].

Хивинсий хан Абульгазы Бахардурхан в своем труде "Шажарайи тарокима" так описывал эту эпоху:

"Ул вактда Ирок ва Хуросон ва Мовароуннахрнинг подшохлари ва сипохийлари ва раъиятлари, барчалари тот эрди, тотдин ўзга киши йўк эрди" [1].

Перевод:

"В те времена все падишахи, воины и население Ирака, Хорасана и Маварауннахра были татами (иранцами), в этих странах не было другого народа кроме татов (иранцев)".

И при Караханидах (Х–XI вв.) иранцы составляли довольно значительную часть населения современной территории Узбекистана.

Ученый Принстонского университета Свет Соугек [Svat Sougek] в своей работе "История внутренней Азии" так описывает этническую картину Маварауннахра в IX–XI веках:

"В культурном и языковом уровне, Саманидское правление в Хорасане и Трансоксании [Маварауннахре] сыграло роль катализатора в возникновении новой иранской идентичности, основанной на исламской религии. Новый язык, персидский, появился на свет и, став государственном языком и языком литературы, заменил согдийский и хорезмийский идиомы. Иран доисламского периода вновь заявил о себе после арабского завоевания, когда иранцы-мусульмане из Фарса [персы] присоединились к арабским завоевателям, чтобы править Хорасаном и Трансоксанией. Пришлые иранцы в свою очередь присоединились к местным иранцам [согдийцам], которые не только обратились из зороастризма в ислам, но и перешли из согдийского языка или других идиомов Средней Азии на фарси. Персидский стал названием их языка. На ранней стадии этого процесса современные исламские авторы назвали этот новый язык "дари" (данное название появилось в современном Афганистане), вероятно, потому, что они ассоциировали этот язык с сасанидским королевским двором. Последние десятилетия правления Саманидов характеризуются появлением крупных поэтов, писавших на этом языке, это прежде всего Рудаки и Фирдоуси. Рудаки родился близ Самарканда и провел большую часть своей жизни в качестве придворного поэта в Бухаре.

Самарканд в девятом и десятом веках функционировал как важный невольничий рынок, где рабами становились в основном тюрки, которых правители Трансоксании и позже Саманиды регулярно отправляли в Багдад. И Саманиды, и халифы использовали этих тюркских рабов как преторианцев в своих империях, и все чаще, как губернаторов в провинциях. Это играло порой решающую роль, вплоть до того момента, когда эти подчиненные солдаты захватили власть и сформировали свои собственные правящие династии.

Настоящий подъем тюрков случился только после Саманидов. Караханиды после того, как они стали мусульманами, в 1005 году вынудили последнего члена династии Саманидов отказался от борьбы. С тех пор и вплоть до начала двенадцатого века Трансоксанией правили тюркские династии.

На рубеже тысячелетия, как мы уже говорили, случился распад Саманидов, которых заменили Караханиды. Арабские мусульманские источники называли эту династию аль-Хаканийе, в то время как персидские источники часто предпочитали название аль-Афрасияб "Семейство Афрасияба" именем легендарных царей доисламской Трансоксании. Для своих современников такая смена династий, вероятно, была менее значимой, чем для историков. Караханиды были мусульманами, как и Саманиды. Религия по-прежнему была основана на священной книге, и на язык и культуру Самарканда, Бухары и других городов и населенных пунктов, а также сельского населения, которые так и остались ИРАНСКИМИ, хотя и усилением в них перехода от согдийского и хорезмийского на ПЕРСИДСКИЙ.

Караханиды правили конфедерацией племен, обитавших в Семиречье и западном Тянь-Шане (которые с большей частью совпадают с территорией современного Кыргызстана и западным Синьцзяном (Кашгарией).

Семиречье и Кашгария по всей видимости, сохранили престиж исходного дома этой династии, и их хаканы сохранили теоретическое старшинство над теми членами, которые правили в Трансоксании и Фергане. Уделы Караханидов были связаны с четырьмя основными городскими центрами: Баласагуном в Семиречье, Кашгаром в Синьцзяне, Узгендом в Фергане и Самаркандом в Трансоксании.

Завоевание тюркской элитой, представленной Караханидами, не изменило сущность иранского характера культуры Средней Азии.

На культурном уровне, иранские подданные Трансоксании по-прежнему продолжали играть доминирующую роль (хотя арабский и персидский, должно быть, уступали первенство тюркскому языку, на котором говорила новая правящая элита). Примером этого может служить появление трех выдающихся фигур в трех основных областях Средней Азии на рубеже тысячелетия и в первые десятилетия одиннадцатого века. Это: Ибн Сина (980-1037) в Трансоксании, Бируни (973-1050) в Хорезме, и уже упомянутый Фирдоуси (934-1020) в Хорасане. Все они в конце концов покинули родные места и пошли служить другим обществам и правителям. Ибн Сина уехал в Персию, Бируни и Фирдоуси - к Газневидам в Афганистан и Индию" [17].

Рашид-ад-дин в "Джами’ ат-таварих" так описывает тюрков, мигрировавших в Среднюю Азию и Иран до монголов:

"В то время, когда эти племена Огуза пришли из своих областей в страны Мавераннахра и в землю Ирана и в этих местах стали плодиться и размножаться, их внешний вид под влиянием воды и воздуха мало-помалу сделался похожим на облик тазиков [таджиков]. Но так как они не были настоящими тазиками [таджиками], то тазикский народ назвал их – туркман, что значит: тюркоподобный. Хотя внешний вид, наречия и говоры [тюрков] близки друг другу, однако, сообразно различию характера и естественных свойств климата каждой [занимаемой ими] области, во внешнем облике и в наречии каждого тюркского народа наблюдаются небольшие основные различия" [8].

Тем не менее, "Страна тюрок" у Рашид-ад-дина - это Восточный Туркестан, Семиречье и области, лежавшие к северо-востоку от реки Сырдарьи. Государство Хорезмшахов Рашид-ад-дин назвал "Страной тазиков". В текстах Рашид-ад-дина тазик (совр. таджик) - мусульманское оседлое, преимущественно ираноязычное население.

Так он описал выступления Чингиз-хана "в страну тазиков", т.е. против государства Мухаммеда Хорезмшаха, в 1219 году:

"Когда [Чингиз-хан] в год такику, т. е. год курицы, выступил походом на страну тазиков, он прибыл со [всей] своей ордой" [8].

А причину нашествия Чингисхана (т.е. убийство послов Чингисхана) Рашид-ад-дин объясняет таким образом:

"Когда послы и купцы прибыли в город Отрар, тамошним эмиром был некто, по имени Иналчук. Он принадлежал к родственникам Туркан-хатун, матери султана [Хорезмшаха], и стал известен под прозвищем "Кайр-хан". Задержав их [послов Чингисхана], он [Кайр-хан] послал [своего] посла к султану [Хорезмшаху] в Ирак с уведомлением о [караване Чингиз-хана и о] положении [купцов]. Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингиз-хана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства и [захвата их] имущества станет запретной жизнь [его собственная и жизнь его подданных].

Кайр-хан, согласно приказу [султана], умертвил их [послов Чингисхана], но [тем самым] он разорил целый мир и обездолил целый народ.

Прежде чем пришло это указание [от Хорезмшаха], один из [купцов], хитростью убежав из тюрьмы, скрылся в глухом закоулке. Когда он узнал о происшедшей гибели своих товарищей, он пустился в путь, спеша к Чингиз-хану. Он доложил [ему] о горестных обстоятельствах других [купцов]. Эти слова произвели такое действие на сердце Чингиз-хана, что у него не осталось больше сил для стойкости и спокойствия. В этом пламенении гнева он поднялся в одиночестве на вершину холма, набросил на шею пояс, обнажил голову и приник лицом к земле. В течение трех суток он молился и плакал, [обращаясь] к господу, и говорил: "О, великий господь! О творец тазиков и тюрков! Я не был зачинщиком пробуждения этой смуты, даруй же мне своею помощью силу для отмщения!". После этого он почувствовал в себе признаки знамения благовестя и бодрый и радостный спустился оттуда вниз, твердо решившись привести в порядок все необходимое для войны" [8].

В комментариях к труду Рашид-ад-дина советские авторы отмечают, что "идеализованная трактовка личности туркмена (!) Джелал-аддина как врага монгольских завоевателей сложилась именно в иранской среде как протест против монгольского владычества. У Джувейни и Рашид-ад-дина, придворных [иранских] историографов монгольских ханов, находится и теплое слово, и живой образ о безнадежной борьбе храброго и несчастного Джелалад-дина (например сравнение Джелал-ад-дина с Рустамом, излюбленным героем иранского эпоса, а Чингиз-хана с легендарным врагом иранцев Афрасиабом), и нота сочувствия и преклонения" [8].

После вторжения Чингисхана и при Чагатайском улусе начался процесс распространения тюркского [чагатайского] языка в Средней Азии. Через сто пятьдесят лет при Тимуре чагатайский язык становится государственным и придворным языком. С этого периода запустился процесс сокращения персоязычного населения Маварауннахра.

Так отмечали это событие авторы в досоветский и советский период. Пославский:

"…онъ [Тимур] далъ, будто, начало духовному и научному стремленiямъ въ тюркскомъ нацiональномъ направленiи и, олицетворяя собою победу тюрковъ надъ монголо-китайскимъ мiромъ, выдвинулъ на первый планъ тюркскую народность, чего не сделали ни сельджуки, ни харезмцы, хотя и тюрки по происхожденiю, но всегдашнiе поклонники ирано-исламской культуры. Оффицiальнымъ языкомъ страны со времени Тимура сталъ тюркскiй" [7].

Л. Н. Соболев:

"Въ эпоху Тимуръ-ленга туранскiе народы получили первенствующее значенiе. Турецкiй языкъ сделался преобладающимъ. Слава туранскихъ народовъ возрасла до высочайшей степени; иранцы Средней Азiи, сохраняя однако свои племенныя отличiя, почти стушевались при немъ: они гнездились въ непроходимыхъ горахъ Тхянь-Шанскихъ, расположенныхъ въ верховьяхъ Яксарта, Окса и Зеравшана и удержались въ городахъ, наиболее многолюдныхъ" [6].

С. П. Поляков:

"Расселение части таджикоязычного населения в труднодоступных, малопригодных для жизни горных районах Средней Азии определено также политическими, военными ситуациями, складывавшимися в средние века. Спасаясь от нашествия многочисленных завоевателей, уничтожавших население целых оазисов и городов, таджикоязычное (как и тюркоязычное) население уходило в горы. Подсчет поколений, разделяющих момент прихода предков населения этих кишлаков в современные места расселения и 70-е годы ХХ в., показывает, что переселения связываются с наиболее тяжелым для страны временем – XIV-XVI вв. Тюркоязычные кочевники не стремились в горы – там не всегда были хорошие пастбища и не всегда можно было содержать скот круглый год на пастбищах. Таджикское население гор находилось в известной изоляции не только от тюркоязычных, но и от таджикоязычных равнинных групп. Последние в большей мере, нежели горцы, соприкасались не только тюркоязычными земледельцами, но и с оседавшими кочевниками. Новейший антропологические исследования таджиков констатируют чрезвычайное многообразие компонентов, которые явились слагаемыми таджикского народа. Они фиксируют одновременно и чрезвычайно древние черты европеоидов и сравнительно недавно сформировавшиеся антропологические типы. Это хорошо видно на примере Северного Таджикистана. В горных районах, особенно на юге современного Таджикистана и в его центральной части, культурный облик населения был несколько иным" [11].

Чагатайские племена при Тимуридах сохранили свой быт, племенное деление и прочие свои отличительные от оседлых таджиков черты. Нет источников, где говорится об образовании многочисленной оседлой тюркоязычной массы из тюрков и иранцев, за которых так яро борется Аскаров, даже при Тимуридах. Такое не могло быть, поскольку тогда в ряде районов Средней Азии все еще доминировало персоязычие. Этнические процессы в Средней Азии получили новый виток развития с приходом кочевых узбеков во главе Шейбани-хана. После их переселения усилился процесс сокращения персоязычия. Именно после переселения узбеков термин Туркестан был привнесен в Маварауннахр. С VI–XIII вв. Туркестаном называли Восточный Казахстан (Семиречье), Киргизия и Кашгар. В эпоху Шейбани-хана, судя по письменным источникам названия Маварауннахр и Туркестан также шли раздельно:

"У его ханского величества, прибежища халифата (имеется в виду у Шейбани-хана), возникло намерение не допускать вступления казахов в [его] владения, где они воочию увидели бы и рассмотрели красу, благоденствие, орудия завоевания мира и преимущество узбеков. Не дай бог, лицезрение всей этой благодати толкнет казахов на путь войны и распри, и они, [казахи], в стремлении завоевать эти владения и заполучить эти украшения и вкусные яства, вытащат мечи из ножен битвы и вражды. Отразить их будет очень трудно. В настоящее время они ничего не знают о радостной жизни, благоденствии и довольстве узбеков. Суровый и грубый образ жизни, который они ведут, они представляют себе основой спокойствия и досуга, а узбеков считают поселившимися в тесных владениях и домах и не имеющими веса. Поскольку, вследствие частого общения, в эту страну привозят красивые и изящные товары, особенно хорошие платяные и ковровые изделия, серебряные и золотые украшения, им становится ясно, что узбеки ударами мечей и стрел переняли полную достатка жизнь и благоденствие от чагатайцев и моголов, и сейчас они счастливы, в завидном положении, и веревки шатров их счастья крепко привязаны к кольям вечности. Конечно, они напрягут жилы своего мужества и ступят на путь старания и усилия ради завоевания этих областей. Чтобы их отразить, победоносному войску, возможно, придется испытать множество невзгод и труда. Следовательно, лучше всего пресечь взаимное соприкосновение обеих сторон и общение между ними и полностью запретить им прохождение по этим областям. И то, что его ханское величество изволил усмотреть по части запрещения казахам посещать области Туркестана и Мавераннахра, - крайне мудро. Из таких соображений [хан] поставил преграду на пути воинственных замыслов Гога и Магога казахского войска" [12].

При Шейбани-хане Туркестаном называли области нынешнего южного Казахстана, с центром в городе Туркистан, где был расположен мавзолей Ахмада Яссави.

И только в течение последних столетий после переселения узбеков на юг и увеличения численности тюркского компонента, Маварауннахр в этническом плане превратился в "Страну тюрков" - Туркестан. В итоге в XVIII–XIX веках территория Маварауннахра стала центральным Туркестаном, север Афганистана - южным Туркестаном, а Кашгар - Восточным Туркестаном. Саидо Насафи - персоязычный поэт узбекского происхождения XVII века, родившийся и живший в городе Карши, так пишет о своем происхождении:

Ба мулки Исфаҳон Ҳинд мехонад ашъорам,

Зи Туркистонаму ҳаргиз надорам имтиез ин жо.

Перевод:

В землях Исфахана и Индии читают мои стихи,

Я из Туркестана, но до сих пор не имею здесь привилегий.

Количество таджиков в XIX–XX веках оценивали уже в пределах 7-9 процентов от общего населения трех ханств. Персоязычное население было более многочисленное в XI–XIII вв., однако нашествие и господство "татаро-монголов" в XIII–XIX веках несколько изменило этнический облик региона. Таким образом, до этого периода не было условий для формирования многочисленного народа, образованного в результате слияния разных волн тюрков с иранцами. Лишь последняя волна тюрков в лице узбеков дала толчок к формированию узбеков в нынешнем виде.

А. Аскаров в своем учебном пособии "Этногенез и этническая история узбекского народа" "математически вычислив численность дашти-кипчакских узбеков, переселившихся в Маварауннахр и Хорезм, предположил, что их было как минимум 500-600 тысяч человек. В другом месте ученый отметил, что несмотря на свою большую численность, дашти-кипчакские переселенцы не смогли изменить этническую основу местного населения" [5].

Видимо, ученый предполагал, что численность населения территории Узбекистана и в XVI веке была такая же плотная, как сейчас - 30 млн. человек. На самом деле Маварауннахр и Фергана тогда не были такими густонаселенными областями, как сейчас. Учитывая, что к концу XIX века на территории Узбекистана жило примерно 2,5-3 млн. человек, то в XVI веке здесь должно быть жило по крайней мере в два раза меньше населения, чем в XIX–XX веках.

Советский автор С. П. Поляков так описывает этнические процессы, происходившие в Средней Азии после переселения кочевых узбеков:

"Особенно активно процесс оседания узбекских племен в земледельческих оазисах начался после распада обширного государственного образования Шейбанидов. Царившая в стране разруха, вызванная постоянными межплеменными войнами, разорила не только земледельцев, но и многих рядовых скотоводов, у которых после потери скота не было иного выхода, как перейти к земледелию.

На месте Шейбанидских владений, как отмечалось, сложились в XVI в. Бухарское и Хивинское ханства. К концу XVIII в. они освободились от вассальной зависимости Ирана и восстановили свои границы. В Хивинском ханстве власть захватило племя кунград, в Бухаре – мангыты, и в выделившемся в конце XVIII в. из Бухарского ханства Кокандском ханстве власть принадлежала династии из племени минг.

Границы этих государств, как и отдельных самостоятельных владений, в общих чертах совпадали с границами исторически сложившихся экономических районов, основанных на общих оросительных системах и порядке использования водных ресурсов.

У оседлых жителей Хорезма, Ферганы, долины Зеравшана, Ташкентского оазиса и других земледельческих районов сложились свои особенности в хозяйстве и культуре. Оседая в оазисах, кочевые узбеки восприняли их. Одно и то же племя, например юзы, оседая в долине Зеравшана и в Фергане, перенимало культуру земледельцев, которые уже имели определенные отличия. В то же время, сохраняя племенные связи внутри той территории, на которой они поселились, осевшие кочевники способствовали установлению более тесных контактов между соседними земледельческими областями. Первоначально эти связи носили характер "родственных" взаимоотношений, а впоследствии приобрели и характер экономический. На основе хозяйственных связей стали складываться и развиваться и этнические особенности населения этих крупных земледельческих областей. В процессе совместной жизни нивелировались и племенные различия осевших скотоводов. В зависимости от конкретных условий этот процесс проходил с той или иной скоростью. Например, в экономически слабо развитых районах Восточной Бухары оседание шло не столь быстро, как в Фергане, и этнические различия восточнобухарского населения были более заметны. В различных частях территории формирования узбеков соотношение между группами было неодинаковым. Наибольшей оседлостью отличалась Фергана.

Различия, сохранившиеся между оседлым и кочевым и полукочевым узбекским населением, выражались в заметной разности антропологического типа (скотоводы в большей степени монголизированы), в особенностях языка, а также в отдельных элементах материальной культуры, в частности, в одежде. В области духовной культуры различия прослеживались, судя по имеющимся немногочисленным источникам, в XVIII–XIX вв. значительно меньше.

Процесс формирования узбеков осложнялся существованием на их территории других среднеазиатских народов - таджиков, туркмен, казахов, киргизов и каракалпаков. Включенные в состав узбекских ханств, они вовлекались в процесс формирования узбекского народа. В первую очередь "узбекизировались" оседлые группы" [11].

Современный автор Э. Асанов так описывает процесс оседания кочевых узбеков в XVI–XVIII веках:

"На вторую половину XVII века приходится начало процесса оседания найманов. Постепенный экономический и политический упадок узбекского государства, ставшего неспособным на великие свершения, разруха и междоусобицы привели к тому, что военное сословие более не могло промышлять лишь набегами на соседние страны и служением ханам. Эти обстоятельства создали неблагоприятные условия для дальнейшего развития кочевого вида хозяйствования. Все возрастающее кочевое и полукочевое народонаселение нуждалось в постоянном источнике пропитания. В XVII–XVIII вв. в центральной части Узбекистана городская цивилизация концентрировалась главным образом в крупных культурных центрах и ремесленнических поселениях средней величины, которые со всех сторон были окружены обширными степными просторами; в результате опустошительных набегов казахов и междоусобиц население покидало земледельческие оазисы, которые были заново обжиты примерно 300-350 лет назад. Так, между Самаркандом и Джизаком, в Катванской степи, расселились узбеки, основную часть которых составили юзы подразделения туяклы - выходцы, по местным преданиям, из Пенджикента. Земли к югу от Самарканда во второй половине XVI века, при Абдуллахане II, заняли узбеки племени минг. В степной и частично оазисной полосе западных районов Самарканда, начиная с конца XVII века, оседали найманы" [15].

Возникновение нынешнего облика узбеков также относится к последним столетиям, а не к эпохе бронзы, как бы этого ни хотели А. Аскаров и Ко. Достаточно сравнить среднестатистических узбеков с горными таджиками, памирцами и ягнобцами, живущими в изолированных горах Таджикистана. Между прочим, даже А. Ю. Якубовский отметил, что "только таджики, обитающие в горных районах верхнего Зарафшана, в какой-то мере могут считаться прямолинейными потомками древних согдийцев, живших там" [16].

Большинство современных узбеков антропологически имеют смешанный тип. Типичные монголоиды и типичные европеоиды-памириды (которых много среди таджиков) у узбеков в меньшинстве. Узбеки в абсолютном большинстве расово смешанного типа. Такой тип у узбеков сложился в период узбекских ханств в XVII–XVIII веках, когда и появился узбекский народ в достаточно большом количестве со своим самосознанием и закономерным циклом развития.

Да и жизнидеятельность узбеков, живших в XVII–XVIII веках, была несравненно более ближе к жизни современных узбеков, чем таковая у древних насельников Средней Азии, существовавших 2500 лет назад. Приведем краткое сообщение Гребенкина:

"Узбеки, какъ уже было сказано нами, разделяются на роды… Когда родители невесты получили уже отъ жениха или его родныхъ нужное по уговору количество калымнаго взноса, назначается день никахъ-тоя – день свадьбы. Никахъ прочитывается обыкновенно после заката солнца. Угощенiе, или томаша, тянется далеко за полночь. Если у узбека несколько женъ, то онъ старается держать ихъ отдельно одна отъ другой, потому, что, въ большинстве случаевъ физически не возможно держать ихъ въ смежныхъ комнатахъ. Живя нераздельно, они каждый день будуть драться и, как кошки, царапать другъ другу лицо. Мужъ по узбекски значить иркекъ – самецъ (эркак по современному узбекскому). Итакъ джанджалъ (несогласiя) между женами одного иркека происходятъ не изъ обыкновенной ревности, а отъ матерiальныхъ удобствъ и неудобствъ, отъ желанiя каждой жены иметь побольше влiянiя на хозяйство иркека, отъ того, что одна изъ самокъ получила лучшiй платокъ отъ самца, а другая худшiй… Рожденiе сына всегда более радуетъ отца. Чувства матери, кажется, лежатъ больше къ дочери. Въ дочере мать видить будущую свою помошницу, а отецъ смотритъ на малютку-сына какъ на будущаго своего работника" [3].

Понятно, почему узбеки так сильно отталкиваются от наследия узбеков, живших при узбекских ханствах. Ведь именно с этого периода начинается деградация Средней Азии. Кончилась эпоха знаменитых завоевателей, ученых, поэтов и великих империй. Однако история оставляет народам не только победы и поражения, но и уроки.

Тем не менее, XVI–XVII века, вопреки убеждениям узбекских ученых, не были периодом однозначного упадка - регион переживал последнюю фазу бурной урбанизации и экономического развития, численность населения увеличивалось, строились ирригационные системы, возникали новые города, а старые, как Бухара и Хива - приобрели свой неповторимый архитектурный облик, который сегодня считается гордостью Узбекистана. Вышеназванный ученый Принстонского университета Свет Соугек так описывал роковую перемену, определившую дальнейшей ход истории:

"Трансконтинентальный Шелковой путь, чьи основные линии проходили через Синьцзян и Трансоксанию, теперь имел конкурента в лице европейцев, которые основали морской маршрут. Эффектом этого изменения стало то, что некогда оживленные торговые маршруты теперь осуществлялись через море. Насколько и как скоро эта новая конкуренция стала влиять на экономическую и культурную среду Внутренней Азии, является предметом дискуссий, и традиционно распространенное мнение о том, что именно это и стало причиной упадка этой части мира, возможно, придется изменить. Упадок имел место, но неравномерно, а постепенно. Позже это имело уже затяжной процесс, вызванный сложными факторами, среди которых значимость морских торговых путей, возможно, играла лишь второстепенную роль. В самом деле, в шестнадцатом и даже в семнадцатом веке Средняя Азия на экономическом уровне, кажется, переживала период процветания и роста, благодаря внутренней динамичности своего населения, занятого в сельском хозяйстве и ремесленничестве, и благодаря политике таких правителей, как Абдалла-хан II, а также возникновению таких торговых партнеров, как Моголы (Индия) и царская Россия. Тем не менее, семена возможных перемен были посеяны в шестнадцатом веке, но их легче понять, если мы заменим понятие упадка Востока подъемом Запада. С одной стороны, в Европе, включая Россию, начали происходить технологическая и экономическая революции, за которыми следовали промышленная и военная революции, которые резко увеличили мощь Европы и которые полностью были проигнорированы остальным миром, а с другой стороны, вновь созданный идеологический антагонизм между Средней Азией и Персией постепенно привел регион, не имеющий выхода к морю, к увяданию" [17].

Тем не менее, сложение узбекского народа пришлось именно на эту эпоху. В это время термин Узбекия употреблялся по отношению к землям, где жили предки современных узбеков, и другим землям, где правили узбекские династии. В европейских странах найдено более ста карт, где Средняя Азия обозначена с названием Usbek (Usbec, Usbeck, Usbekia, Usbechia, Uzbekiae). Этот регион отмечен страной узбеков не только европейскими авторами, но и в источниках, появившихся на Востоке. Например:

"Государство персов, исповедующих магометанскую веру, властвовало над Кавказскими горами и берегами Каспийского моря (называемых Железными воротами) до Мазандарана и Астрабада. Далее это государство граничило с УЗБЕКИСТАНОМ, а затем граница его тянулась до Хорасана и крепости Кандагар", - так пишется в одном из персидских источников XVIII века [4].

Некоторые русские авторы считали термин "Узбекистан" синонимом "Турана":

"В Бухаре считают 300 улиц и переулков; жителей, говорят, до 100 т.; но это без всякого сомнения крайне преувеличено. Кроме собственно бухарцев, в Бухаре много евреев и найти можно жителей целого УЗБЕКИСТАНА или Турана; есть и персиане, индийцы, но те и другие не живут постоянно, а приезжают только по купеческим делам" [9].

Этот термин использовали и местные авторы. Турды Фараги, поэт XVIII века:

Дур аҳду танг чашму бесару яъжуж вазъ,

Мухталиф мазҳаб гуруҳи Ўзбекистондур бу мулк.

Перевод:

Далекие от воли, с голодными глазами, безголовые подобно Гогу и Магогу,

Страна постоянно конфликтующих групп - Узбекистан эта страна.

В другом месте он называет Бухару "страной узбеков":

Тор кўнгуллук беклар, манман деманг, кенглик қилинг,

Тўқсон икки бовли ўзбек юртидур, кенглик қилинг.

Бирни қипчоқу хитою, бирни юз, найман деманг,

Қирқи юз минг сон бўлуб бир жон ойинлик қилинг.

Перевод:

Чванливые беки, будьте не высокомерны, но добры,

Это - страна узбеков из 92 племен, будьте великодушны.

Не называйте одного кыпчаком или ктаем, другого - юзом и найманом,

Будет вас сорок, сто, тысяч (имеются в виду роды кырк, юз, минг), и да будьте единой душой.

Выдержки на фарси из творчества афганского поэта XIX века Ниязи Балхи, где упоминается Узбекистан:

Ҳар фақире, ки омад аз Кобул,

Сир дар мулки Ўзбекистон шуд.

Сахт мушкил ба ҳоли як одам,

Еки мирзао ба Ўзбекистон нест.

Перевод:

Каждый бедняк, кто пришел из Кабула,

Стал богатым в стране Узбекистан.

Очень трудно одному человеку,

Или писарей в Узбекистане нет.

Что касается самоназвания, то и здесь местные источники не оставляют сомнения. Махмуд бин Вали, автор XVII века:

"Народ Туркестана в каждую эпоху имел особое имя и прозвище. Так, со времени Тура ибн Йафаса до появления Могул-хана жителей этой страны называли тюрками. После становления у власти Могул-хана ко всем племенам, обитавшим в этой стране, прилагалось имя могул. После поднятия государева знамени Узбек-хана и по сей день жители этой страны именуются узбеками. Однако в отдаленных странах, как и раньше, всех жителей Турана называют тюрками" [14].

Мавлоно Хаелий, поэт из Шахрисабза, живший во второй половине XIX века:

Келуптур аҳли кофир сўйи ислом қасд қатл айлаб,

Мурод шулдур, алар бирлан ажойиб корзорим бор.

Агарчанди ҳийлаю яроғу тадбиримиз йўқтур,

Вале ўзбек эрурмиз, кўнглума минг турлук орим бор.

Перевод:

Пришли кяфиры с намерением истребления мусульман,

Цель наша такова - вступить с ними в великую битву.

Хотя у нас нет ни хитрости, ни оружия против них,

Однако мы узбеки, и в душе у меня тысячекратное достоинство.

Узбекская поэтесса XIX века из Ферганы, приближенная ко двору Кокандских ханов - Анбар Отин:

Қўшилиб мулки Фарғона ўрусға бу саро бўлди,

Ўрус ўзбек элига бир туғушғандек ағо бўлди.

Перевод:

Фергана после присоединения превратилась в дворец для русских,

Русские стали единоутробным старшим братом узбекскому народу.

Эти выдержки - яркая иллюстрация того, что название "узбек" являлось самоназванием предков нынешних узбеков, которые свою страну считали страной узбеков ("ўзбек эли", "ўзбек юрти", "Ўзбекистон"). По мнению же Аскарова, название "узбек", заодно и название Узбекистан, дано "античному тюркскому народу" и их стране недавно "по совету русских этнографов". Охотник за древностями сам не осознает, как он подставляет узбеков этими своими умозаключениями и отрицает, возможно, не такую древнюю, но истинную и довольно богатую историю узбеков, которой потомки в полной мере могут гордиться. К его сведению, Сталин и Ленин говорили об "узбекском шовинизме" еще до создания Узбекской ССР. Если бы узбеков не существовало до появления Уз ССР, то они не делали бы таких заявлений. Помимо этого, можно привести мнения большого количества русских и европейских исследователей XIX–XX вв., в чьих работах отмечено название узбек как самоназвание господствующего и многомиллионного народа Средней Азии.

Современный социальный антрополог Адиб Халид, недавно опубликовавший на Западе свою книгу "Узбекистан: рождение нации в эпоху революции", заявляет, что джадиды-пантюркисты, а не большевики, породили Узбекистан:

"Узбекская нация возникла, потому что было движение от его имени. Аналогичным образом, кыргызские и каракалпакские автономные республики возникли, потому что их выдвигали свои преданные кадры.

Узбекистан возник в процессе национально-территориального размежевания Средней Азии в 1924 году, однако Узбекистан не был продуктом партии или советского государства. Скорее всего, это была победой, в советских условиях, национального проекта мусульманской интеллигенции Средней Азии. Мусульманская интеллигенция, а не советские этнографы или партийные функционеры, были истинными авторами Узбекистана и узбекского народа" [2].

Далее этот же автор, продолжая свои мысли, подтверждает отсутствие таких наций, как сарт или кипчак:

"Если бы было национальное движение от имени сартов или от имени кипчакской нации, то сегодня карта Центральной Азии выглядела бы совсем по-другому.

Туркестанский тюркизм считал узбеками все оседлое население Средней Азии. Они утверждали узбекской все традиции среднеазиатской исламской государственности и культуры и выступали от имени узбекского народа. Правление тимуридов было золотым веком [узбекской] нации, когда высокая культура процветала на восточномтюркском чагатайском языке" [2].

Таким образом, различные местные движения и политические силы, такие, как джадиды, разрешенные советской властью, играли главную роль в формировании узбеков в качестве нации. А задача и интересы советского руководства заключались не столько в установлении коммунистического государства, сколько в недопущении появления единого государства на своей южной границе.

Другой противник названия "узбек" Сергей Абашин в одной рецензии, посвященной работе Питера Финке, не скрывая свою радость по поводу появления на западе труда, разделяющего его теорию и точку зрения таких советских авторов, как Якубовский, тем не менее, в одном месте признает, что "Кристаллизация узбекской идентичности - это не результат недавнего политического решения, а местная базовая когнитивная модель", которая формировалась веками и которую политические элиты, создавшие узбекскую нацию в прошедшем столетии, сами приняли в ходе своей социализации и могли лишь ограничено ею манипулировать" [10].

В заключение лишь можем посоветовать академику А. Аскарову быть достойным своих регалий, не спекулировать историей и не очернять громкими, но ничем не обоснованными, заявлениями, память предков, которые не угодили ему и его сторонникам из-за нелепой гигантомании. История не бывает хорошей или плохой, она - единственная для народа. Каждому народу нужна своя собственная история, а не древняя, мифическая либо мифологизированная в угоду пропаганды. Ибо без своей собственной истории народ - беспамятен.

Литература

1. Абулгозий Баходирхон. "Шажараи тарокима". www.ziyouz.com kutubxonasi;

2. Адиб Халид. Making Uzbekistan. Nation, Empire, and Revolution in the Early USSR. Cornell University Press. Ithaca, New York. 2015;

3. Гребенкин А. Д. Узбеки. – Москва: 1972.

4. Дэхесаи хасан-джалалян. Краткая история страны Албанской (1702-1722) http://www.vostlit.info/Texts/rus/Esai/frametext.htm

5. Институт Истории АН РУз. Этническая история народов Средней Азии и отображение демографических процессов в источниках (XVI–XIX). – Ташкент, "Янги нашр". 2011;

6. Соболев Л. Н. Географические и статистические сведения о Зеравшанском округе. - Санкт-Петербургъ. 1874;

7. Пославский. Сборникъ географическихъ, топографическихъ и статистическихъ матерiаловъ по Азiи. 1891;

8. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Издательство академии наук СССР. – Москва. 1952;

9. Савельевъ П. –Бухара въ 1835 году;

10. Абашин С. Н. Рец. на: P. Finke. Variations on Uzbek Identity: Strategic Choices, Cognitive Schemas and Political Constraints in Identifi cation Processes. New York and Oxford: Berghahn, 2014;

11. Поляков С. П. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана;

12. Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани. Записки бухарского гостя. – Москва: 1976. http://www.vostlit.info/Texts/rus7/Isfachani/frametext2.htm.

13. Худуд ал-алам мин ал-машрик ила-л-магриб. Рукопись Туманского. С введением и указателем В. Бартольда. – Л., 1930;

14. Камолиддин Ш. С. Древнетюркская топонимия Средней Азии. – Ташкент. 2006. "Шарк";

15. Асанов Э. Узбекское племя найман / Мангилик ел, 2014, 6, С. 58–65.

16. Якубовский A. Ю. К вопросу об этногенезе узбекского народа. – Ташкент, 1941.

17. Svat Sougek. A History of Inner Asia. - Princeton University. 2000;

Авторы: Н.Мингбаев и Ш.Норбоев