Капля из жизни, длиною в реку

Абдуллоджон Ахмедов, бывший председатель областного совета народных депутатов Курган-тюбинской области и экс-министр мелиорации и водного хозяйства Таджикской ССР, делится воспоминаниями о своем общении с руководителями республики сталинского периода и о том, как пробивались вопросы развития республики…

В марте 1974 года меня назначили на ответственную должность председателя Колхозобадского района в Вахшской долине Таджикской ССР, ныне это район им. Джалолиддина Руми. Я прикладывал максимум усилий, чтобы проявить себя с лучшей стороны. Как результат, уже через год я был избран депутатом Верховного Совета республики, а еще через пару лет, в августе 1977, году мою кандидатуру рекомендовали на учебу в Академию общественных наук при ЦК КПСС в Москве. Это был большой скачок вверх по карьерной лестнице. Я с радостью и трепетом поехал в столицу Советского Союза набираться управленческого опыта.

Учеба в Москве была интересна и насыщенна, с нами учились представители не только 15 союзных республик, но и иностранные слушатели из Чехословакии, Болгарии, Йемена, Монголии и других братских стран. Все мы жили тогда в Академии в духе дружбы и взаимопонимания, между нами царила атмосфера искренности и гостеприимства.

В феврале 1979 года меня пригласили в ректорат Академии. Там уже сидели: ректор, парторг, другие ответственные работники и ученые. Руководство академии уведомило меня, что на следующий день мне необходимо принять участие в итоговом собрании первичной партийной организации Постоянного представительства Таджикской ССР в Москве. Постоянным представителем Таджикистана в это время был очень интересный и довольно популярный в нашей республике Султон Мирзошоев, перед этим работавший 1-м секретарем ЦК таджикского комсомола…

Вечером началось партийное собрание, на котором в числе присутствующих были: Мирзошоев Султон - постоянный представитель Таджикской ССР в городе Москве; Салибаев Хотам Хакимбоевич - бывший заместитель председателя Совнаркома республики; Стотский Василий Николаевич - бывший заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КП Таджикистана; Протопопов Дмитрий Захарович - первый секретарь ЦК компартии Таджикистана в 1937-1946 гг.; Коган Д.З. - заместитель "Таджикпотребсоюза" и работники постпредства республики в городе Москве, и я, Ахмедов Абдуллоджон.

Выступившие лекторы дали удовлетворительную оценку работе первичной партийной организации посольства, и когда слово дошло до меня, я смело и открыто высказал свое мнение. После завершения собрания С. Мирзошоев пригласил всех "на пиалу чая". За застольем, выбрав момент, я спросил у него, мол, кто тот человек среднего роста с заплешиной на голове? Он ответил, что это товарищ Протопопов, Дмитрий Захарович, наш бывший первый секретарь ЦК.

За ужином, Протопопов, оценивая все выступления, особо отметил меня, и спросил, откуда я родом, а когда узнал, что из Колхозабадского района, спросил, что за местность, как она называлась раньше. Я ответил, что ранее это место называлось Тугаланг, потом носило имя Кагановича, было Ворошиловабадом, а в 1956 году эти и соседние районы объединили и назвали Колхозабадом.

Протопов Д.З. одобрительно кивнул головой и заявил, что у него там есть друг - председатель колхоза им. Ленина Отаджон Дадабаев, мол, если поедешь домой на каникулы, передавай ему привет. Я сообщил ему, что Дадабаев до сих пор там председатель и что в 1956 году его колхоз им. Ленина объединили с другими хозяйствами - "Коминтерн", "Правда", им. Орджоникидзе и назвали именем М. Горького.

В январе 1978 года, отправившись на каникулы, домой, я заехал к Отаджон-ака, рассказал ему о беседе с Прототоповым. Он очень обрадовался тому, что Дмитрий Захарович жив и здоров и передал ему посылку с фруктами, лимонами, изюмом, орехами и фисташками, а также одну зимнюю дыню. По приезду в Москву я зашел к нему передать посылку, и он на радостях попросил меня зайти на полчасика, попить чайку. В итоге, мы разговорились, и я там пробыл почти три часа, за которые Дмитрий Захарович успел поведать мне много интересного из жизни республики и его общения с Центром. В частности как он встречался с И.В. Сталиным и выбивал средства на строительство новых хозяйственных объектов в республике. Об этом читайте рассказ ниже, с повествованием от имени самого Д.З. Прототопова.

"… Шел январь 1940 года, только что закончилась финско-советская война. К этому времени у нас в республике был готов проект освоения Гиссарской долины и строительства гидротехнических сооружений. Было проведено обсуждение проекта с участием руководства республик, специалистов из Гиссарской долины и Сари-Осие Узбекской ССР. Были определены необходимые объемы строительных работ и потребности цемента, металла, леса и остального. Но главное - сколько необходимо средств на финансирование проекта.

Пришел момент согласования данного вопроса с Кремлем. Д.З. Протопопов и Бободжон Гафуров, в то время секретарь ЦК КП Таджикистана, вместе с главным инженером проекта выехали поездом в Москву. По приезду разместились в элитной гостинице "Метрополь".
На следующий день, это было примерно между 20 и 25 января 1940 года, мы пришли в приемную секретаря ЦК КПСС И.В. Сталина. Нас встретил его помощник Проскребышев и сказал, что Иосиф Виссарионович немного приболел, и у него нет настроения, не стоит беспокоить.

Но после некоторых размышлений, Бободжон Гафруров сказал, что готов все же войти и обсудить только один важный вопрос - насчет Гиссарской долины, а остальные решим с отраслевыми наркомами. Позже Б. Гафуров рассказывал, что когда зашел в кабинет Сталина, тот сидел за круглым столом, а увидев его, встал и тепло поздоровался, начал расспрашивать о здоровье, о благосостоянии народа Таджикистана, расспрашивать о ходе строительства новых объектов.

Он сказал: "Передай мои слова искренней благодарности таджикскому народу за то, что в такие тяжелые времена, они смогли отправить на фронт четыре вагона с теплой одеждой и 40 тысяч памирских шерстяных носков". И рассмеялся: "Смотри, Бобо, я одну пару себе забрал, сам ношу, очень тепло! Большое спасибо!".

Б. Гафуров видя, что настроение у Сталина хорошее, подшутил: "А как вам идет, Иосиф Виссарионович, ну, вылитый таджик!" и они оба рассмеялись. Сталин предложил перейти к обсуждению вопросов.

Бободжон Гафуров резко встал и в военном стиле доложил, что в Таджикистане готово к освоению около 35 тысяч гектар новых земель в Гиссарской долине, но нужно большое финансирование, нужны строительные материалы и республика рассчитывает на Москву.

Сталин нахмурился, встал, забил свою трубку, и молча закурил. Минут 3-4 стояла полная тишина, которую Гафуров не решался нарушать. Сталин подошел к нему, и немного наклонившись, еле слышно со своим кавказским акцентом произнес: "Бобо, ты, что не понимаешь какое сейчас положение в государстве? Мы на пороге великой войны, а ты просишь деньги на другие цели. Сейчас все средства нужны в военно-промышленной отрасли".

Б. Гафуров, преодолевая страх перед гневом секретаря ЦК КПСС И.В. Сталина , решился возразить, отметив, что то, что он просит - это часть будущей обороны, что тылу тоже очень нужны будет все это - хлопок, зерно, шерсть, фрукты и овощи…

Сталин снова замолчал, выдерживая длинную паузу, и пустив дым из трубки, сказал: "Ты вообще-то прав" и подошел к телефону, набрал номер и сказал, чтобы к нему пригласили наркомов, связанных с вопросами освоения земель и Молотова В.М. Через некоторое время все они вошли к Сталину, включая ждавшего все это время в приемной Д.З. Прототопова, и Сталин он сообщил им о намерении таджикской стороны. Он поручил обеспечить Таджикистан всеми необходимыми материальными и строительными ресурсами. Напоследок спросил Гафурова: "Бобо, когда начнешь и когда закончишь основное строительство?", на что тот ответил, что как только поступят средства, так и начнем, но не позже 5-6 месяцев.

После того как совещание было завершено, все вышли, и мы собрались уходить, как к нам вышла какая-то женщина и сказала, что нас попросили задержаться. Мы, если честно, начали волноваться, не понимая, чего ждать дальше. Минут через 15 вошла еще одна женщина, которая попросила нас проследовать за нею. Расслабление пришло только, когда мы вошли в столовое помещение, где на столах уже стоял обед. За столом, куда нас посадили, стояла бутылка водки и пара граненных стаканов.

Мы побоялись к ней притронуться, побоявшись, что заявится Иосиф Виссарионович, и мы будем выглядеть в плохом свете. Так и произошло: в столовую вошел Сталин и ряд генералов. Он прямиком пошел к нам, стал "поздравлять" с успешным решением вопросов и сказал: "Дмитрий, а что ты не наливаешь? Это тебе не Таджикистан, на улице -30 градусов. Бобо, наливайте, пейте" и пошел к своему столу, где для него уже стояла бутылка вина. Мы с дрожью в руках налили водки, стали пить вместе со всеми. После завершения трапезы, Сталин снова подошел к нам и сказал: "Дмитрий, у твоего секретаря республики есть вопросы. А что у первого секретаря их совсем нет?".

Я растерянно встал, и сказал, что большое спасибо за решение основного вопроса, а остальные мы решим с другими наркомами. Сталин попросил, чтобы мы через республиканские газеты и радио передали от него благодарность таджикскому народу за помощь Красной Армии зимними теплыми вещами, и пожелал приятного возвращения домой.

Через три дня, когда мы сели обратно в поезд, в вагоне нас ждала абсолютная чистота и запас продуктов на целую неделю поездки. Как сообщили проводники, перед отправкой "приехали большие начальники, сказали, что "Главный" распорядился отправить гостей домой по высшему разряду". Нас переполняла радость и гордость за столь теплый прием в Кремле и решение основных вопросов. А по приезду в Душанбе, народ, узнав накануне из сообщений газет и радио о достигнутых успехах, встречал нас на перроне с возгласами "ура!"".

Подготовил Абдулаев З.
Отп. Мухамедов С.