Еженедельная общественно-политическая газета "События",
1 мая 2008 года № 18 (094)

БОЛОХОНА
Из записей-воспоминаний Мукаддары Рустамовой

Досье "Событий": Мукаддара Рустамова (1926-2002), занимала в прошлом должность заместителя министра культуры
Таджикской ССР

Биография моя незначительна, но события, которые произошли, волновали и волнуют сегодня многих. До сих пор, кто знает мою молодость и детство, помнят все до подробностей. Родом я из Самарканда, мой дед до революции был волостным – главой Самаркандской волости. Но некоторые факты говорят о том, что он был волостным и Пенджикента. Поэтому моего отца называли беги – Нарзуллобек или беги. Во время революции и после он, мой отец, был очень популярен. Нарзуллобек Рустамов стал революционером в те далекие времена. Дед умер еще до революции, отец же во время революции, приняв идеи большевизма, перешел на сторону большевиков, отдал основную часть владений своего отца государству и предложил это сделать другим своим родственникам. Например, это он предложил и дяде мужа моей амма – моей тети по отцу, который имел несколько кожевенных заводов и дворцы, залы которых открывались дверь в двери, этот архитектурный стиль известен по дворцам России и Европы. А также огромные сады. Это был дом тети Кибрие, сестры отца, на окраине Самарканда. Ее муж передал кожевенные заводы государству и сам пошел туда работать рабочим.

В Самарканде знаменитой была Болохона, как ее, этот дом, называл Садриддин Айни. Это был двухэтажный дом рядом с Регистаном, основным историческим и архитектурным комплексом в центре Самарканда. В Болохона в то бурное время собирались революционные руководители Узбекистана и Таджикистана. Это, по словам Афзали, революционера того времени, был центр политической и просветительской работы в регионе. И когда я встретила его сына, зная многое по рассказам отца, я все же еще раз спросила об этом: "Почему там было полно гостей день и ночь, а тетя и мама (маму звали Мусаввара Рустамова) постоянно готовили и носили угощение? Что делали эти люди, что они, эти руководители, не работали что ли?". Он ответил: "Какую нелепость вы говорите! Там проводилась политическая просветительская работа".

Позже Садриддин Айни пригласил меня к себе, я в то время работала первым секретарем ГК ЛКСМ Таджикистана, это было на даче, и сказал: "Надо сделать все, чтобы Болохона не снесли. Это место, где произошло размежевание Таджикистана от Узбекистана, и одним из организаторов был ваш отец". Поскольку у отца оставалась часть состояния деда – Рустамбека, то он имел возможность организации такого политического центра, постоянно принимать самых разных гостей, политических деятелей разного ранга, устраивать угощения, там он вместе с другими
сплачивал и убеждал людей. Это были 20-е годы.

Людей, противившихся советской власти, принимали в Болохона и проводили с ними работу. Позже, иногда раз в 15 дней, выезжали к Заравшану – реке, там была поляна, стелили палас и отдыхали. Это были Файзулло Ходжаев, Ахунбабаев и другие. Обязательно брали меня, мне было 2-3 года, чтобы я танцевала. Часто просили: "Спой, кем будешь?". По рассказам отца, были споры о национальном размежевании, одни говорили, что Узбекистан и Таджикистан едины, но Садриддин Айни говорил: "Нет, таджики – другой народ". Об этом позже подробно рассказывал мне мой отец.

Как-то глава Узбекистана Файзулло Ходжаев пришел в Болохона и попросил пригласить С.Айни, говоря: "Айни бунтует и не сдается". Нарзуллобека, моего отца, послали за Айни. Файзулло Ходжаев вышел из зала и стал курить. С.Айни зашел и спрашивает: "Зачем звали?". Нарзуллобек сказал: "Вас позвал Файзулло Ходжаев". Айни спросил: "Опять по тому же вопросу?" Нарзуллобек сказал: "Да". Тогда Айни схватил пиалку, вдребезги разбил ее о стену и сказал: "Передайте ему, этого никогда не будет!", и ушел. Ф.Ходжаев все это слышал. Речь шла о том, быть Таджикистану в составе Узбекистана или нет.

Переезд Айни в Самарканд

Айни приехал из Бухары в Самарканд израненный после зиндана. Его приютили одни из грамотнейших людей Самарканда – родственники Гани Абдулло. Он жил у них на втором этаже старенького строения. Отец, Нарзуллобек, однажды подошел к нему, Садриддину Айни: "Домулло, здесь соседний бай продал свой дом, разделил на четыре участка, три продал, один участок остался, давайте мы его купим Вам и благоустроим". Айни спросил: "На что куплю? На мои раны на спине?" Нарзуллобек ответил: "О деньгах не беспокойтесь". Отец, Нарзуллобек, позаботился, чтобы купить участок и теперь это место, где разместился музей Айни в Самарканде.

50-е годы. Я была 1-м секретарем Горкома Комсомола Душанбе и по воскресеньям после объезда города и стройки Комсомольского Озера ездила с сыном и дочерью на городскую дачу обедать. Как-то издалека увидела Айни, отошла в сторону и не пошла в буфет, где он сидел. Ко мне подошел Камол Айни, его сын и сказал: "Вас зовет отец". Я сказала, что не с кем детей оставить. Он сказал: "Я погуляю с ними". С Садриддином Айни состоялся долгий разговор – воспоминания. Айни возмущался, что Болохона – историческое место снесли. Спросил: "Часто бываете в Самарканде?". Я ответила: "Нет, нет времени". Ему не понравилось: "Ваши тетя и мама сыграли огромную роль, они день и ночь принимали гостей, навещайте их". Он сказал много лестного, что гордится мною: "Люди говорят, что Вы стали необыкновенным оратором и можете повести за собой огромную массу людей, это Вы унаследовали у отца". Потом беседовали на разные другие темы. "Скажите, сколько Вы весите?", - спросил Айни. Я удивилась. "Вы взвешивайтесь, Вы секретарь ГК Комсомола и полноватая. На террасе есть весы, взвесьтесь и скажите нам". Я ответила: "Взвешусь, но не скажу".
Вообще к Айни попасть невозможно. Писатель Смирнова из Москвы месяц не могла к нему попасть. А мне доступ всегда был открыт.

Болохона

Это двухэтажный дом рядом с Регистаном, дом волостного, который перешел к отцу. Со второго этажа Болохона шел длинный стеклянный коридор в 35 метров и шириной 3 метра, и выходил во двор. Была лестница, чтобы спуститься вниз в гостиную. Это большая гостиная, огромный ковер и курпачи. Во дворе росли деревья. На первом этаже был тоннель, выходивший и на улицу в другой двор, где был дом с комнатами, залами и террасами. А вот в зале Болохона в центре на стене масляной краской был нарисован Нарзуллобек на катере. Но, как бы я ни была маленькой, хорошо помню, как тетушки готовили угощения.

Кратко о судьбе отца

Сын волостного принял идеи большевизма, и в годы революции, сдав собственность, перешел на сторону советской власти. Вскоре становится популярным, ярым борцом за советскую власть и, будучи красногвардейцем, воюет с белогвардейцами. Есть фото с винтовкой. Ярый сторонник советской власти, человек, который отдавал душу, привлекая массы. На всех мероприятиях Болохона поддерживал Айни за отделение Таджикистана от Узбекистана, главную роль играл Садриддин Айни. За что отец много выстрадал. …Есть фото, где отец рядом с Нусратулло Махсумовым. Затем Н.Махсумов берет его управделами ЦИК и личным секретарем. Но начинаются годы репрессий. Один за другим арестовывают руководителей. Н.Махсумова с семьей выселяют из Сталинабада, его посадили. За отцом пришли позже всех, ориентировочно в 35 или 36 году, он отсидел 4 года. После возвращения из ссылки, он почти всегда был безрадостным, это судьба многих, а Гани Абдулло пострадал на 20 лет. Нарзуллобек был очень порядочным человеком. Часто к нам заходил Абдугани Мирзоев. Он был другом, они сидели за сандали и беседовали. Для нас это был праздник, так как он был в хорошем расположении духа.

Несмотря на страдания в ссылке, он говорил: "Смотри, будь самой лучшей пионеркой и комсомолкой". Люди в то время были другие, не злые. Отец до конца дней говорил: "Ты была ближе к руководителям, тебя должны были арестовать".

Фрагменты воспоминаний подготовил к печати
Искандар Асадуллаев –
сын Мукаддары Рустамовой
От редакции: По просьбе Искандара Асадуллаева записи воспоминаний Мукаддары Рустамовой опубликованы без каких-либо изменений.

2008-04-23