Большая угроза агрессии "Исламского государства" с территории Афганистана продолжает будоражить умы в Центральной Азии и Казахстане. Взаимоотношения между движением "Талибан" и группировкой "ИГ" в Афганистане, а также динамика развития и масштабы влияния "ИГ", в том числе в проекции на страны Центральной Азии, уже несколько лет имеют дискуссионный характер. А очевидно приближающаяся развязка в войне в Сирии и Ираке добавляет в эту информационную кампанию новые импульсы.

Сосуществование талибов и "ИГ" (под брендом "Велаят Хорасан") прошло периоды нейтральных и даже дружественных отношений в конце 2014 года и острой фазы конфликта в 2015 году. Эта война продолжилась и в 2016-2017 годах. Снижение интенсивности конфликта к настоящему времени во многом объясняется непростыми внутренними процессами в каждом из движений. Это постоянно происходящие процессы фрагментации, смены лидеров, отсутствие четких вертикальных связей, которые могли бы заставить отдельные группы боевиков безукоризненно выполнять приказы на местах.

Летом 2016 года, после смерти первого "губернатора" "ИГ" Хафиза Саид-хана, его преемник Хасибулла Логари изменил тактику, пытаясь реализовать более гибкие подходы в отношениях с пуштунскими племенными сообществами, отказавшись во многих случаях от методов принуждения и пытаясь вовлечь местных пуштунов в свою деятельность. Это дало определенные результаты, хотя "ИГ" по-прежнему воспринимался и продолжает восприниматься скорее негативно, как пришлый завоеватель, подчинение которому имеет вынужденный и временный характер.

В апреле 2017 года в ходе рейда афганских правительственных и американских спецподразделений в долине Моманд уезда Ачин в провинции Нангархар Хасибулла Логари был убит. А параллельно произошло принципиально важное изменение в центральном руководстве "ИГ" в Сирии, где в результате широкомасштабного поражения резко изменилось отношение к "Вилаяту Хорасан", более актуальными стали задачи собственного самосохранения и удержания хотя бы минимума позиций в Сирии и Ираке. Это способствовало тому, что в афганской структуре "ИГ" началась борьба за лидерство в самой группировке.

Летом произошел и наиболее фундаментальный раскол группировки. Причиной стало спорное решение большинства об избрании нового "губернатора", им стал Ахунзада Аслам Фаруки, выходец из пакистанского округа Оракзай, пуштун по происхождению. В составе отрядов, признавших Фаруки, заметны пакистанский компонент, а также афганские пуштунские и белуджские группы, базирующиеся в основном в пакистанских округах Оракзай, Баджаур, Хангу и Курам и проявляющие в Афганистане активность в восточных, южных и центральных провинциях.

Ядром вступившей в оппозицию к Фаруки группы стати в основном командиры отрядов прекратившего ранее существование Исламского движения Узбекистана (ИДУ), немало пострадавшие в ходе многочисленных операций пакистанских войск, а также перманентно вступавшие в конфликты с местными пуштунскими племенами. Центральным руководством "ИГ" в Сирии были организованы переговоры двух группировок, продолжавшиеся в течение нескольких месяцев, в конце лета закончившиеся безрезультатно. Центральное руководство "ИГ" в итоге так и не признало Аслама Фаруки "губернатором", пустив фактически дело на самотек.

Оппозиционная Фаруки группа осенью 2017 года окончательно передислоцировалась на северо-восток (Бадахшан) и северо-запад (Джаузджан-Сарипуль) Афганистана. Ее возглавил один из давних командиров бывшего ИДУ, действующий под псевдонимом Муавия, по неподтвержденным сведениям - выходец из Узбекистана. В его группу вошли отряды Омара Гози (Шейха Омара, сына Джумы Намангони) и Азизуллы (Абдурахмона) Юлдаша (сына Тохира Юлдаша), группы афганских таджиков и узбеков, а также чеченцы, турки и уйгуры. Действуют они в северных провинциях, по некоторым оценкам, постоянная численность подчиняющихся Муавии групп составляет до 2000-2200 человек вместе с быстро мобилизуемым ресурсом - 3800 (до 4000) человек.

Отношения между группами "ИГ", с одной стороны, талибами - с другой дополнительно осложняются ситуацией внутри самого "Талибана". "Талибан" никогда не являлся строго вертикальной структурой, управление которой происходило бы централизованно. Официально нынешнее руководство сосредоточено в возглавляемой Маулави Хайбатуллой Ахундзада Шуре (Совете), которая частично базируется в Карачи и частично в Кветте, обычно ее называют "Шура Кветты". Большинством военных командиров Хайбатулла Ахундзада признан лидером Шуры Кветты, но существует еще ряд аналогичных советов: Шура Севера (пакистанского), Шура Мирамшаха ("сеть Хаккани") и Пешаварская Шура.

А еще существует оппозиционная группа, возглавляемая Убайдуллой Ишакзаем, двоюродным братом покойного лидера "Талибана" Муллы Ахтара Мансура. В реальности значительная часть военных командиров на местах действует вполне самостоятельно, не согласуясь с Шурой Кветты, часто следуя текущим собственным интересам, в том числе -напрямую исполняя заказы от зарубежных спонсоров. Появление на севере Афганистана группы "ИГ" под командованием Муавии для многих талибских командиров является вопросом конкуренции, тем более что в последнее время у этих двух сторон разные условия финансирования.

Командиры "Талибана" четко связаны с повседневной криминальной деятельностью -сбором налогов ("ушр" и "закят") с местного населения, контролем над контрабандными маршрутами, включая наркотранзит, рэкетом, нерегулярно получая внешние дотации. Группы "ИГ" недостатка в финансировании не испытывают, хотя при любой возможности подключаются к использованию тех же источников, что и талибы. Естественно, что это вызывает постоянную конкурентность между ними независимо от распоряжений из Кветты.

Попытки ввести в действие обязательность исполнения приказов Шуры в "Талибане" предпринимались многократно, однако они не были и не могли быть эффективны. Это изначально движение, эффективность которого во многом обеспечивается местными связями в том или ином регионе. Естественно, что интересы таких местных группировок далеко не всегда совпадают с приказами из Кветты.

Хотя Шура Кветты и отказалась от стратегии и тактики прямого военного противостояния с группами "ИГ", организационная специфика "Талибана" провоцирует некий постоянный уровень такой конфликтности. В октябре 2017 года Шура Кветты сумела достичь соглашения о прекращении огня с группой Фаруки. Но, несмотря на это соглашение, многие отряды "Талибана" отвергли условия соглашения и продолжили борьбу против "ИГ" Фаруки. Время от времени происходят серьезные военные столкновения, в основном связанные с конкуренцией в контроле над восточными провинциями.

Муавия для Хаккани конкурентом не является, регионы их действий далеки друг от друга, формально доброжелательные отношения между ними поддерживаются со стороны пакистанской межведомственной разведки ISI и арабских спонсоров. Соглашение между Шурой Кветты и группой Фаруки на группу Муавии не распространяется, между многими командирами с обеих сторон существуют уже давние противоречия, в том числе иногда носящие и межэтнический характер. Поэтому непосредственно на севере Афганистана локальные боестолкновения между пуштунскими талибскими отрядами, подчиненными Шуре Кветты, и "среднеазиатскими" отрядами "ИГ" Муавии являются обычным и почти повседневным делом.

Сокращение связей и поддержки от центрального руководства "ИГ", терпящего поражение в Сирии и Ираке, внутренние противоречия в "Велаяте Хорасан" и его собственная фрагментация, объективно обусловленные противоречия с различными фракциями "Талибана" - все это ставит "ИГ" в Афганистане в положение, близкое к маргинальному. Хотя, конечно, наличие внешнего финансирования позволяет этим группам сохранять определенный потенциал и уровень эффективности.

На протяжении ряда лет существует мнение, что с точки зрения обеспечения безопасности границ с Афганистаном слабым звеном в регионе является Туркменистан. В первых днях августа 2017 года в районе Каахка, недалеко от стыка границ Туркмении, Афганистана и Ирана, произошла наиболее крупная попытка прорыва группировки, идентифицируемой как "ИГ" Муавии, численностью до" 50 человек, при этом несколько боевиков сумели прорваться в Тедженский оазис при поддержке местных единомышленников и скрыться там. Слабость туркменских силовых структур содержит в себе, конечно, тревожные тенденции в целом для региона, учитывая и близость Каспия, и не везде безупречно контролируемые границы Туркменистана с Узбекистаном и Казахстаном.

Структура "ИГ" в Афганистане принципиально не похожа на те близкие к армейскому типу формирования, которые действовали и действуют в Ираке и Сирии. В Афганистане это классические для региона мелкие группы, действующие по сетевым принципам. Такого рода группы легко могут быть нейтрализованы силовыми структурами стран региона, исключая Туркменистан. Основные же опасности кроются не столько в "ИГ", сколько в наличии "поддержки местных единомышленников", опять же, как в Туркменистане, и коррупция в силовых структурах.

В обеих афганских группах "ИГ" видят Иран, Россию и ее союзников в Центральной Азии главными врагами, но специализированно: группа Фаруки имеет ярко выраженную антишиитскую и антииранскую направленность, а группа Муавии в своей риторике в большей степени использует антироссийские элементы.

Оба вектора можно уверенно считать заказом со стороны доноров "ИГ", которыми, безусловно, продолжают оставаться Саудовская Аравия и Катар при участии пакистанских и турецких "менеджеров". Причастность США и их западных союзников к проекту "Велаят Хорасан" носит более общий политический смысл, группы "ИГ" являются лишь одними из многих инструментов в американских программах по поддержанию нестабильности в Афганистане и оказанию давления на соседние страны.

Евгений СЕМЕНОВ