Бахадыр Ф. Мусаев Раздел первый. БУХАРА - КАК ОНА ЕСТЬ В ЭПОХУ МАНГЫТОВ (1785-1920).
1.1 ДЕЛО № МАНГЫТ.
Фрагменты размышлений любителя истории.
С тех пор, насколько помню себя, я любил историю. Правда, прежде она удовлетворяла мое праздное любопытство и страстное желание знакомиться с историями событий различных времен и народов. Подобные чувства всякого нормально развивающегося человека хорошо выражены в словах Джавахарлал Неру:
" Все мое существо было проникнуто духом приключений, и я жил последовательно в разных веках и эпохах, в окружении людей далекого прошлого".
(см.Д. Неру. Открытие Индии. Книга первая. М . 1989, с 28).
По мере взросления, это относится к каждому человеку, конечно, не просто нормально развивающегося, но рефлексирующего (надеюсь, я не составляю исключения), становится очевидным, что история уже начинает привлекать его, не столько названным духом приключений, а сколько стремлением души удовлетворить иные человеческие потребности. Одним из первых в ряду таковых, является получение "удовольствие от подлинности" истории, а значит, приближение к пониманию вопроса о цели и смысла истории, читай, и постепенного осознания той истины, которую открыли в боях за историю историки "школы "Анналов" Марк Блок (1886- 1944) и Люсьен Февр (1878 - 1956) Суть названной истины, заключена, в частности, и в следующих их утверждениях.
"История - наука о человеке, о прошлом человечества, а не вещах или явлениях... История - наука о Человеке; она, разумеется, использует факты, но это - факты человеческой жизни. Задача историка: постараться понять людей, бывших свидетелями тех или иных фактов, позднее запечатлевшихся в их сознании наряду с прочими идеями, чтобы иметь возможность эти факты истолковать"
(см об этом Люсьен Февр. Бои за историю. М 1991, с. 19).
" ...есть только одна наука о людях во времени, наука, в которой надо непрестанно связывать изучение мертвых с изучением живых".
(Марк Блок. Апология истории или ремесло Историка. Изд. 2-е М. 1986, с.29).
И еще.
"Прежде рамками истории служили битвы, политика дворов, восшествие или падение великих династий. Под их знаменами выстраивались, как придется, искусство, литература, науки. Отныне следует все перевернуть. Эпохам истории человечества придают их особую окраску самые утонченные проявления человеческого духа, благодаря изменчивому ходу развития". (Марк Блок. см. там же, указ соч., с. 101).

Не знаю, кому как, на мой же взгляд, так и должно воспринимать историю. Именно с подобной направленностью мыслей и чувств, воодушевивших меня, я приступил к ознакомлению с избранными работами специалистов по данному периоду истории Центральной Азии, как основных источников изучения эпохи мангытов, и обнаружил здесь, по меньшей мере, скажем так, разночтения. Они, эти разночтения, на мой взгляд, демонстрируют:
с одной стороны, правоту историка (не помню его имени – примеч. Б.М.) заметившего, что "нет ничего более изменчивого, чем неподвижное прошлое";
с другой – показывают фактически тот случай, когда перед нами предстает, если и не совсем "дурно истолкованная история" (М. Блок), то, несомненно, картина, на которой заметны проявления интеллектуальной нечестности или, читай, того хуже, что здесь имеет проявление такого рода нечестности, когда "добропорядочная "прогрессивная" наука легко может выродиться в догматический сон" (Э. Саид).
Кстати, вот дело на мангытов, иначе говоря, открывшиеся обстоятельства на то, каким образом представители родовой знати этих кипчакских племен во второй половине XVIII в. пошли во власть, стали везирями бухарских правителей, устранили своих государей...
Известно, несть числа сочинениям историков Востока, где превалирует панегирика во славу и хвалу правителей этой династии и их де благородных деяний как защитников Веры и справедливости, якобы неустанно заботившихся о своем народе, помогавшим всегда бедным, словом, боровшихся за процветание страны. Вместе с тем, есть источники, как мы увидим ниже, благодаря которым открываются неприглядные вещи, которые Садриддин Айни называл не иначе, как "воспаленные раны истории".
Именно на этом я и хотел остановиться, т.е. собственно начать краткий обзор избранных мной источников, памятуя слова того же С. Айни из его книги "История Мангытских эмиров":
"История требует откровенного, честного рассказа и о трагическом и о позорном. Если мы не выполним этого, будем ответственны перед ней, будем достойны всяческого осуждения".
(Айни С. Собрание Сочинений. Том шестой. Очерки и Статьи. М. 1975, с.312).
Такой подход к истории классика таджикской литературы напоминает почти один к одному мысль вышеупомянутого французского историка М. Блока:
"Незнание прошлого не только вредит познанию настоящего, но ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем"
(Блок М. Апология истории или Ремесло Историка. Изд 2-е М. 1986, с. 25)
Вслед за данными откровениями классиков считаем нужным сделать примечание, что далее в нашей работе (особенно при рассмотрении развития социальных процессов в эпоху Мангытов и их оценок летописцами, учеными) будут использоваться следующие ключевые слова и понятия.
Догматизм, мифологизация, мифомания, фальсификация, идеологизация, стереотипизация, стерилизация, мумификация, ориентализация, исламизация, ислафобия, исламомания, политический ислам, историческая и народная память, историческое сознание, ментальность, самосознание общества, лицемеры и лицемерие, деспотизм и деспоты, подвижники (герои, новаторы, пионеры - первопроходцы ) и эпигоны (антигерои, ...), , исламская культура, вера, мировоззрение.

Итак, ДЕЛО № ..
Чтобы Открыть его достаточно извлечь на свет ...., напомнив, хотя бы такие факты, стороны жизни общества и власти, которые далеко не лучшим образом характеризуют их социально-духовный, нравственный уровень, если не сказать за постоянное присутствие в славной жизни и деятельности Мангытских эмиров патологических примеров насилия и жестокости в отношении своих подданных, вероломства и подлостей, лицемерия, лжи, ... . Ведь, несмотря на "достижения" мифотворческой деятельности придворных летописцев, ныне приоткрывается шаг за шагом подлинность истории, воспроизводится картина прошлого, как адекватно понятой реальной действительности, не обремененной стереотипами мышления и чувств, когда на "суд совести истории и историка" (Л. Февр) предстают все сферы жизни общества и человека с целью извлечения уроков для настоящего.
Поглядим, как это может выглядеть на некоторых примерах того, как писалась, переписывалась история династии Мангытов. Поглядим и увидим, что, как и прежде, меняются оценки по мере переписывания их истории. В чем конкретно это проявлялось и проявляется по сегодняшний день, если иметь в виду, точнее, принимать как есть нашу историю с историей все тех же самых Мангытов? Здесь имеют место явные признаки влияния на концептуальное содержание работ таких вещей, как догматизм, стереотипы мышления (стереотипизация), стерилизации, мумификация и т.п.
В самом деле, вот перед нами "История мангытских Государей, Правивших В Столице, Благородной Бухаре" (Тарих-И Салатин-И Мангытийа) бухарского историографа второй половины XIX в СОМИ (Мирзы Мухаммада Абдулазиза Соми Бустони ), в котором С. Айни признавал смелого критика бухарских "порядков" и нравов. В Бухаре, согласно СОМИ еще в период Аштарханидов ( именуемых также Джанидами или Астраханской династией, господство которых датируется 1599 – 1785) власть фактически стала переходить к мангытам в лице Мухаммад Рахим – бия. Мирза Абда Азим Соми (САМИ) пишет:
"Смело поставив ногу на царский престол в 1744 - 45 году, Рахим –хан стал претендовать на царствование . Эмиры, старшины племен и прочие сановники согласились на его царствование ... Они провозгласили его имя в хутбе и стали чеканить монету с его именем... Период правления Рахим –хана, начиная от мученической смерти Абу-л-Файз –хана (казнен в мае 1747 г по приказу Рахим-хана и по его же задумке двенадцатилетний сын Абд- ал-Мумин провозглашен эмиром Бухары, затем женив на своей дочери, вскоре казнил. Далее, часто меняя последних аштарханидских царевичей – сыновей Абу-л-Файза, Рахим –хан сохранил за собой реальную власть – прим Б.М.) до дня его собственной кончины продолжался одиннадцать лет и два месяца, из них два года три месяца и пятнадцать дней он восседал на троне и назывался государем...Благодаря милостям и подаркам он привлек себе людей и достиг царского сана....Однако он проливал кровь и уничтожал дерзких, непокорных (ему людей), за малую вину подвергал ( их) большому наказанию"
( МИРЗА Абдал Азим САМИ ИСТОРИЯ МАНГЫТСКИХ ГОСУДАРЕЙ М. 1962, с. 47).
Запомним, что "он проливал кровь и уничтожал дерзких, непокорных, за малую вину подвергал..." Так пришли Мангыты и далее их руки не переставали быть по локоть в крови, что бы там ни писали другое о правителях названной династии в плане их достоинств как государственных мужей. К примеру тот же САМИ, в свое время вхожий в круг просвещенных людей Бухары, среди коих были Ахмад Дониш, Садриддин Айни, отмеченный вниманием историков советского и пост-советского периода, в своих оценках представителей Мангытских эмиров не совсем однозначен в своих оценках относительно конкретных персон, представляющих названную династию. Вот, какие строки он посвящает племяннику Рахим – хана Шахмураду, который стал первым, кто официально вступил на престол власти в Бухаре, возглавив список имен Мангытской династии.
"Эмир Шахмурад, получивший прозвище безгрешного эмира и борца за веру, был правосудным и справедливым государем".
(см. Мирза Абдал Азим САМИ, указ.соч., стр 52).
Помимо всего прочего, в глазах летописца, Шахмурад является государем, который по его словам вернул стране утраченный блеск и вновь украсил государство. И для достоверности, убедительности этого утверждения приводит свидетельство, согласно которому, оказывается
"При восшествии на престол он воткнул кол в живот кази ал-куззата, кази –калана, сейида Мир Низамаддина за (его ) пренебрежение к законным делам, за нарушение шариата и з-а проявление ереси, сделав это примером для других людей"
Далее, продолжая рассуждать в духе апологетики деяний Шахмурада, М.А. Азим САМИ делает обобщающий вывод
" Благодаря этому смелому поступку безгрешного эмира и его заботе о шариате с ним стали считаться все эмиры и непокорные (люди) в государстве, они убрали руки от запретного, и ни у кого не осталось смелости совершать незаконные дела"
(см там же, с.52).
Можно было бы привести немало такого рода смелых поступков, "законных" дел этого и последующих эмиров (Хайдара, Хусейна, Омара, Насруллы, Музаффара, Саида Абдулахада, включая последнего Саида Алимхана), которые показывают во всей красе лики власти благородной Бухары, читай, оскал хищников, проявлявших всегда готовность не постоять за ценой, когда требовалось .... .И ведь стали создавать железный занавес и преуспели в этом и в других делах борьбы за веру, доведя состояние общества и его ментальность ....
Однако читаем так же по М. А. Азим САМИ на стр. 53 указ соч., что
"Эмир Хайдар был государем ученым, щедрым и справедливым. Во всех науках он получил достаточные познания. В дни учения, несмотря на занятость делами государственного управления, он преподавал студентам –богословам, и в кругу его учеников не бывало менее тысячи человек"
И при этом ни слова о том, как же он управлял в течение двадцати шести лет своего царствования. Между тем, ни его отец Шахмурад, ни сам эмир Хайдар, славившиеся своими заботами о справедливости, благочестие, известно, особенно не отличались способностями к управлению. В. В. Бартольд в своем труде "История культурной жизни Туркестана", касаясь темы узбекских ханств, в частности, писал:
"Отрицательные стороны правления и государственного хозяйства при показном благочестии, еще резче проявились при преемнике Шахмурада, эмире Хайдере (1800-1826).... доходы эмира Хайдера больше чем вдвое превосходили доходы его отца, но его расходы больше чем вдвое превосходили его доходы...В течении пяти лет эмир был вынужден прибегать к займам, уменьшить ежемесячное жалованье, иногда совсем не платить..."
(см. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. Соч. Том II, часть I М. 1963, с.282).
И еще факт, отмеченный академиком В. Бартольдом. "Во время войн и усмирения мятежей эмир не останавливался ни перед убийством близких родственников, ни перед массовыми избиениями".
Менялись правители, но не менялась социальная картина. Здесь по - прежнему имеют место ... Примечательна в этом отношении ремарка профессора восточных языков и литературы в Пештском университете Германа Вамбери в главе X (Бухара), которая высказана им после того, как он совершил путешествие по Средней Азии ( 1863 г) Это было во времена правления эмира Музаффар –ад-дина (1860-1868). Приводимая ниже цитата из его книги "История Бухары" довольно длинная, но она оправдана, ибо к месту и в тему.
"Едва ли нужно говорить о том, что религия имеет сильное влияние на общество и правление....Малейший след веселости и оживленности изгоняются из кружков, куда религия и строго заботливое правительство являются с таким самовластием. Шпионы эмира проникают даже в святилище семейств, и горе тому, кто провинится в несоблюдении религиозных форм или против власти эмира. Вечная тирания так напугала людей, что даже муж и жена, глаз на глаз, никогда не произносят имени эмира, не приставив слов: "дай Бог прожить ему 120 лет"
(цитата приведены по книге Б. В. Лунина История Узбекистана в источниках. Узбекистан в сообщениях путешественников и ученых (20-80-е годы XIX в.) Т. 1990, с. 121)
И еще.
"Бедные люди нисколько не питают ненависти к своим властителям, потому что деспотический произвол не только никого не удивляет, но и считается необходимой принадлежностью царственного сана. Эмир Насруллах, отец теперешнего правителя Бухары, в последние годы своего правления, был жестоко развратен: он наказывал смертью испорченность нравов и в то же время возмутительным образом оскорблял честь подданных...
Теперешний эмир, Музаффар –эд-дин-хан...Он строго следует правительственной системе своего отца и, в качестве муллы и набожного мусульманина, отъявленный враг всяких нововведений, даже тех, в пользе которых сам уверен"
( см. там же, с. 121-122).
Данные наблюдения венгерского путешественника показывают, на мой взгляд, что в этой стране было за текущие столетия (XVI - XIX) сделано все мыслимое и немыслимое для того, чтобы довести до конечной точки дело ломки порядков, установленных Тимуром и тимуридами. Разумеется, здесь наиболее существенный вклад внесен Мангытскими эмирами. Вот один из штрихов к ликам власти благородной Бухары, вернее, один из показателей того, к чему шла и пришла страна, ведомая... .
"Из двух сохранившихся ханств как до русского завоевания, так и при русских, - пишет академик В.В. Бартольд, - в Хиве проявлялось больше культурных стремлений, чем в Бухаре....Что касается литературной деятельности, то в Бухарском ханстве в XIX в. господством шариата были почти совершено заглушены всякие иные литературные начинания... Существовавшие в Бухаре библиотеки, располагавшие определенными вакуфными доходами, подверглись полному разорению еще при Насрулле; библиотека самого эмира оставалась недоступной для русских ученых, и самое существование ее отрицалось; между тем было установлено, что ценные рукописи из нее расхищаются и продаются агентам заграничных публичных библиотек..."
(см Бартольд В.В. указ. соч., с 292).

Смею сказать по этому случаю, что, видимо, в деятельности Мангытских эмиров (1785-1920), хотели они того или нет, взяло верх разрушающее начало, что, естественно, отразилось на развитии социальных процессов в самом широком смысле слова, основная тенденция которых характеризовалась движением от упадка (стагнации отсталости), сопровождаемого время от времени периодами смуты, к сокрушительному концу.
Однако на этом и закончим сегодня разговор, В следующий раз вернемся опять назад в наше "светлое" прошлое, чтобы поговорить конкретно именно об этих социальных процессах, включая и состояние ментальности общества, дабы поставить точку на ДЕЛО № Мангыт и перейти собственно к постановке вопроса: Чего Стоит Эмират.
Бахадыр Ф. Мусаев 25-27. 05. 2018 Ташкент Тузель-2
Продолжение следует