АРИСТОКРАТИЗМ В КАЗАХСКОЙ КУЛЬТУРЕ

"Аристократ" и "аристократизм" - это, пожалуй, самые странные, непонятные и непривычные для слуха сегодняшних казахов слова. Их даже не могут адекватно перевести на современный казахский язык (пытаются переводить как "Tektilik"/родовитость,знатность, "Bekzattyq"/благородство, царственность, Aqsyiek/"голубая кровь", аристократ и пр. Слово с древнегреческого переводится, как известно, "лучшие, благороднейшие люди". "Аристократ" иногда переводят как "человек величавый". На мой взгляд, аристократ и аристократизм по казахски это - "асылзада", "бекзаттық", возможно также синонимы "шәріп" или "мүшәріп (араб-персид.эквивалент).

Понятие аристократизма - многогранное, глубокое, таинственное. Абстрагируясь от разнообразных исторических и национальных форм аристократизма, пытаясь осмыслить его как универсальный феномен, мы можем определить данное явление как универсальное ценностное мироотношение, следование высоким нравственным идеалам, обостренное чувство личной и сословной чести.

Аристократизм - зияющее "белое пятно" в казахской истории и культурологии. И дело не только в том, что на дворе XXI век с всеобщим триумфом демократии (хотя, между прочим, есть теории о реставрации на земле монархий и наступлении "нового средневековья"). Также неверно связывать наше непонимание аристократизма только лишь с последствиями советского воспитания.

Всем известно, что созданная Русской коммунистической революцией 1917 г. политическая система и "классовая" идеология возненавидела аристократию и все, что с ней связано (монархия, сословность, роскошь и богатство, церковь и религия, просвещение, тысячи томов "опасного" философского и научного, музыкального и пр. наследия). Советская власть еле терпела даже историческую горе-наследницу аристократии - интеллигенцию, несмотря на то, что последняя была демократичной, послушной, миролюбивой, безрелигиозной и трудолюбивой.

И все же русские, например, после развала СССР довольно быстро вспомнили и тщательно изучили свои духовно-аристократические, дворянские и церковные традиции. Современная Россия успешно пропагандирует и визуализирует образы дворянского прошлого, высокой культуры и религии в картинах, национальных эмблемах и государственной символике, исторических фильмах, музыкальных произведениях и пр.

В случае с казахами все намного сложнее и трагичнее. Масштабы нашего исторического беспамятства беспрецедентны. В силу известных трагических зигзагов истории в Казахстане имело место планомерное и жестокое истребление не только родовой казахской аристократии (чингизидов и ходжей/ каз. "қожалар"), но и борьба против аристократизма в широком смысле - как ценностно-нормативной системы, а это - вытравление из национальной души аристократического (читай: свободолюбивого и высокоморального) духа и особого национального характера с культивированием гордости, нравственности, самоотверженности во имя Родины и т.д.

Аристократизм совершенно правильно интерпретируется как духовный центр или ценностно-смысловое "ядро" любой культурной традиции. Аристократизм абсолютно чужд малоразвитым, примитивным этносам, находящимся на стадии язычества и органической целостности (доцивилизационный и догосударственный уровень) с культом племенных вождей и шаманов. Также, разумеется, не может быть никакого аристократического элемента в жизни деградировавших по тем или иным причинам ( попавших в колониальное рабство, экологическую катастрофу и пр.), занятых тяжелым физическим трудом на грани самовыживания сообществ.

В отношении казахской истории нас приятно удивляет то, что еще до формирования позднесредневековой наследственной аристократии (т.н. "ак суйек" - белая кость) в лице султанов и ходжей, среди амбициозных конно-кочевых номадов Евразии тысячелетиями стихийно культивировался, так сказать, народный аристократизм и по сути рыцарские модели поведения. Дело в том, что военно-кочевые объединения тюркских кочевников с самого начала возникали на базе генетической селекции и отбора "лучших" (сильные, смелые, честные…т.е. по принципу "с кем можно идти в разведку").

Низкие люди, склонные к измене и предательству, трусливые, любящие материальное благополучие и пр. автоматически отбрасывались и вовсе не допускались в общества свободных кочевников-воинов (отсюда понятно презрение тюрков и монголов к оседлым народам и возвеличивание "Эр/Ер" - свободного воина-мужа, "людей длинной воли" и т.д.).

Ранние кочевые сообщества напоминали западноевропейские военно-рыцарские союзы: каждый (рядовой) номад - он же мелкий собственник (скота), он же всадник, носящий при себе оружие, юридически свободный, имеющий право голоса на общих собраниях, - был всегда готов при первом же приказе хана-правителя о военной мобилизации явиться в ставку для несения воинской службы или отправки на войну.

Надо признать, что кочевые народы Евразии совершили великие завоевания и создали грозные империи благодаря не только оружию и военной мощи, но и морально-психологическому фактору, в частности, кодексу чести, свойственному их культуре рыцарскому аристократическому этосу. Инстинкт кровнородственного, биологического родства всегда дополнялся у них с выработанными в военно-кочевой реальности неписаными правилами взаимовыручки и боевого товарищества, идеала доблестного, щедрого мужа-героя (по казахски "Kisilik", "Martlik").

Аристократизм не знает абсолютной привязанности к этничности, его носители руководствуются более возвышенными, сакральными установками и ценностями, прежде всего ключевым понятием "благодати" и "богоизбранности". Этим объясняется то обстоятельство, что когда в дальнейшем в тюркский этно- и культурогенез включились ислам (VIII-XII вв.) и монгольский фактор (XIII в.), великий Дешт-и Кыпчак признал силу духовного обаяния суфиев-пришельцев, назвав их "ходжа" (учитель) и определил их статус в новых тюркских государствах как почетных "людей пера" и "людей сердца". А ввиду блестящего, явно превосходившего местных лидеров военно-политического гения и благородства Чингис хана и его потомков, Степь добровольно выбрала монголов своей политической элитой (люди меча) и новой аристократией.

Таким образом, в казахском обществе надолго возник союз "торе" и "ходжей" (правда, оба сословия были успешно отюречены) как гарант государственной стабильности и культурного процветания. Юридически закрепляются права и привилегии наследственной аристократии (например, они известны по законам "Жеты Жаргы"), развивается полноценная аристократическая традиция, как ханско-султанская, так и духовная. Как было сказано выше, эти аспекты истории и культуры были строго запрещены для научного исследования, показа и популяризации в советской этнографии, истории, литературе, киноискусстве и т.д.

"Двойной аристократизм" нашей культуры, таким образом, связан с тем, что изначально военно-кочевой образ жизни заложил основу рыцарского, этически ориентированного характера и коллективного поведения всего народа. Даже то, что вплоть до ХХ века каждый казахский тэйп (племя) имел свой родовой герб, чтил в замечательных сагах (jir, dastan) благородных предков, вдохновенно рассказывал свою родословную, говорит о многом. В книге Н. А. Назарбаева "В потоке истории" есть одно замечательное высказывание о казахах: "Редко какой народ может похвалиться тем, что его пастухи говорили языком князей". В казахском обществе весьма ценилась красноречие, воспитанность (әдептілік), галантность, родовитость. Даже замужние женщины должны были гордиться отцовским родом, семью пращурами (jeti ata) и не забывать отчий дом.

Духовное наследие, степные афоризмы прямо свидетельствуют о духовном уклоне и морализме казахской традиции. Например, такие статьи нашей неписаной Степной Конституции, как "Өлімнен ұят күшті" (Стыд сильнее смерти), "Жаным - арымның садағасы" (Душу отдам за честь), "Ер екі сөйлемейді" (русский эквивалент "Даю слово дворянина!"), "Алдыңа келсе атаңның құнын кеш!" (призыв к прощению и великодушию) и др. прямо созвучны статьям кодекса чести европейских рыцарских орденов, японских самураев или русских аристократов-дворян.

Русско-европейские путешественники XIX в. отметили в культуре казахов отголоски традиции и образа жизни бывшего народа-героя и народа-аристократа. Так, их удивлял свойственный всему народу тщательно разработанный и непростой (учитывающий ранг, статус, пол, возраст, родовую принадлежность членов социума) церемониальный этикет: правила приветствий, поклонов, приема послов и гостей, обмена ритуальными любезностями и подарками, при которых употреблялись порой даже вычурные слова и особые речевые обороты.

Иными словами, мы может говорить об уникальности нашего духовного наследия и культурно-цивилизационной модели, суть которой заключается в том, что наряду с родовым, сословным аристократизмом, связанным с "торе" и "ходжа", в силу многовекового господства номадизма сама национальная традиция, весь социум (весьма условно выделяемые социальные низы, "массы" кочевников) были пропитаны идеалами аристократизма и свято хранили кодекс чести "мәрттік (мәртлік)".

Наверняка это было и результатом хорошо налаженной духовной пропаганды, просвещения со стороны элиты - официальных политических и духовных лидеров. К сожаленью, у нас плохо исследованы эти механизмы, например, роль суфийских тарикатов в повседневной жизни кочевых общин, система государственного и идеологического контроля, распространения грамотности, формы деятельности биев (судьи и законоведы), ханских советников и эмиссаров и пр.

Советские идеологи хорошо знали, что для достижения своей стратегической цели деэтнизации подвластных народов надо нанести удар по "ядру" национальных традиций, поразить духовную сердцевину. Оставив в живых лишь периферийный "пояс" культурной традиции, народ можно превратить в беспомощный и безыдейный "этнографический материал", легко управляемую толпу "манкуртов". Поэтому еще с эпохи царизма и до 1991 г. в различных формах в Казахстане подвергались запрету, остракизму имена и символы, все носители либо поклонники аристократического самосознания и поведения, которые оказались в списке "врагов народа", "эксплуататоров", "националистов" и пр.

Аристократизм как универсальное явление в истории человечества, как кредо великих людей, индикатор подлинности духовной и политической элиты своими корнями или предпосылками уходит в сакральные эталоны национальной культуры, будучи нерасторжим с идеалом "совершенного человека", культом чести, доблести, аскетизма и самоотверженности, жажды личного подвига.

Аристократизм по сути связан со сферой морали, религии и просвещения, а не экономики, торговли или физического труда (вот почему он был так ненавистен пролетарской власти СССР и не жалуется современными политическими системами). Что касается политической власти и богатства, то они считались производными, вторичными и дарованными Богом (у казахов "құт". То же, что "фарн", "хварна", "благодать", "барака" и пр. ), при этом мотив и чувство обладания благами мира сего, характер и способ использования или распределения их сильно отличаются у истинной аристократии и лжеаристократии.

Вообще, родовая аристократия у многих народов, в истории всех государств на каком-то этапе закономерно вырождалась и гибла. Эти вопросы изучает такая научная дисциплина, как элитология, теория элит. Но никогда не умирает аристократизм - именно как дух и культ чести, как искусство самопознания и самооблагораживания - питаясь от духовных родников мировых религий, шедевров литературы и поэзии, вдохновляясь древними подвигами, идеалами красоты и доблести, которые были воспеты благородными предками в стихах, эпосе и родословных.

Назира Нуртазина