Новый министр культуры и спорта РК А. Раимкулова заявила о необходимости совершенствования терминологии в казахском языке.

А как насчет "агылшын", "Ресей" и подобных филологических ляпов?

Заявление нового министра культуры и спорта РК о том, что самопальные термины, неудачные и неуклюжие казахские эквиваленты (неологизмы) интернациональных терминов в ближайшие время будет пересмотрены, возможно, в смысле возвращения к ранее бытовавшим аналогам, в целом, следует считать правильным. Слишком вольно обращались в последние десятилетия члены терминкома с нашим бедным языком, придумывая всякую чушь, типа "галамтор" (интернет). И все же хотелось бы предостеречь от другой крайности а, самое главное, от принятия чиновниками решений без консультации с настоящими экспертами (в данном случае - знатоками казахского языка, литераторами, поэтами и т.д.).

На самом деле в подходе к новым терминам нужно быть осторожным. Неологизм неологизму рознь. Не все новые термины возникли из голой фантазии "знатоков", среди них имеются и вполне удачные и корректные, точнее, международные, интернациональные термины (но не западные, а взятые из восточных языков, с которыми издавна творчески взаимодействовал казахский язык и, в целом, казахская культура). Эти слова были в дастанах и шежире, в лексике Абая, деятелей Алаш-Орды, в эпистолярном наследии казахских ханов.

К примеру, в речи министра в разряд выбракованных неологизмов попало такое слово, как "сынып" (класс). Слово "сынып" заимствовано из турецкого языка, в свою очередь, оно является классическим арабским термином (сынф), и абсолютно адекватно передает понятие "класс". Также слово "ушак" (в советское время было "самолет") пришло к нам после 1991 года из турецкого языка (учак). Многие считают, что это пример удачного заимствования, исходя из родства и общих закономерностей словообразования и фонетики языков одной лингвистической группы.

Нужны вдумчивость и чисто профессиональный подход, чтобы в непростой терминологической ситуации отделить зерно от плевел. Не удариться в крайности ни европеизации, ни тюркизации и архаизации, ни арабизации. Позволим себе смелость сказать, что в редких случаях надо порой заменить слишком книжные термины на ставшие популярными в народной, бытовой, уличной речи русизмы. Например, положа руку на сердце скажем, что слово "ремонт" стало почти казахским, и незачем его переводить. Самое главное, оно удобное казахам и в фонетическом плане, никто не затрудняется в его произношени.

Были у нас факты удачного перевода латинского термина на казахский с помощью чисто тюркских словообразовательных элементов. Говорят, писатель Аскар Сулейменов, глубокий знаток казахской культуры, предложил оригинальный перевод "генофонда" как "канказына". И ведь ничего страшного, если такое яркое слово употребляется в казахской речи иногда, в качестве синонима интернационального "генофонд".

В этой связи, на наш взгляд, не стоит слишком унифицировать и стандартизировать терминологию, что неизбежно будет обеднять лексический фонд, снижать его красоту и глубину. По крайней мере известно, что литературный художественный казахский язык, как и другие восточные языки, отличается образностью, многочисленностью синонимов (а в богатейшем и славящемся своим красноречием арабском языке, если верить его знатокам, может быть до 20 синонимов для определения одного понятия). В целом, настоящая терминологическая реформа сейчас назрела. Тем более в связи с переходом на латинский алфавит.

Настоящий ляпсус казтерминкома за годы Независимости - это, по нашему мнению, перевод этнотопонима "Россия" как "Ресей". А еще с советского времени кто-то (вполне возможно, в нетрезвом состоянии) подсунул нам непонятное "агылшын" (английский, англичанин). Языковеды не удосужились элементарно полистать сочинения Абая, газету "Казах" и труды алаш-ордынцев, поинтересоваться переводом "России" у татар, турок и др., т.е. культурно близких народов, и в итоге свалили на наши головы это ужасное "Ресей"- откуда-то услышанное ими простонародное, вульгарное искажение от нормального, литературного древнеказахского "Русия".

Казаховеды традиционалистского толка любят частенько доказывать, что любые заимствования должны быть подогнаны к самобытной лексике казахского языка. Отчасти можно согласиться с тем, что нельзя имплантировать в лексику западно-европейские и русские слова без изменений и адаптации, особенно если в них много звуков "ф", "ц" и др. Например, натуральный казах, скажем из Ирана или Китая, если попросить его произнести слово "цифра", скажет, конечно, "сипра".

Но значит ли это, что надо буквально и стопроцентно идти на поводу у простонародья? Тогда дойдем до признания "Маханбета" (так могли назвать необразованные казахи пророка Мухаммеда), "Мекалай" (кличка царя Николая II в казахской степи). На самом деле наши предки за последние столетия в своей истории достигали успехов в освоении иных языков, того же арабского (где много "ф") и персидского языков, читали без искажения молитвы из Корана. Позже в русле глобализации и урбанизации наши элиты овладевали русским, английским. Культуры и языки - не что-то абсолютно статичное и замкнутое, они тоже постепенно эволюционируют. В данном случае хотим сказать, что нельзя чураться или слишком, до неузнаваемости "коренизировать" иностранные термины, в стремлении к казахизации становиться предметом насмешек в поликультурном мире.

Итак, злополучное "Ресей"…. Все тюркские народы и весь мусульманский мир называют Россию "Русия". Другая, европейская часть мира называет ее Russia, Russland и др. (самое главное - везде сохраняется корень "рус"), никто не додумался в названии этой страны поменять "Ру" на "Ре", кроме нас. В прошлые века все наши ханы, бии, поэты и просветители, говорили и писали в письмах, обращениях, сочинениях об этой стране, упоминали ее как "Русия" и народ "рус" (а не "орыс", кстати). В конце концов, это даже не совсем этично по отношению к соседней стране, к великой нации, самоназвание которой мы додумались так исказить до неузнаваемости (разве хорошо, если они нас будут называть "Кизакстан", например?).

Тихим ужасом и непонятной абракадаброй остается наше "агылшын". Правильно "английский" на казахском языке должно быть - "инглиз", "инглиз тили" (іңглиз тілі, ingliz tili). Это не так далеко от оригинала, самоназвания народа и языка (инглиш), как и гармонирует с нормальной, восточной, общетюркской версией. Но ведь это было ясно, как божий день для Чокана Валиханова, Мустафы Чокая, Алихана Бокейханова, Магжана Жумабаева и многих других нормальных, грамотных казахов прошлого? (некоторые из них уже владели этим языком). Нельзя в пору, когда мы утверждаем в стране трехъязычие, активно продвигая английский язык, терпеть это странное, не западное, не восточное и не русское "агылшын".

То есть названия стран и народов, этнотопонимы и этнонимы, тоже должны быть критически пересмотрены и откорректированы. Заметим, что, например, слишком русифицированное "француз тили" тоже никуда не годится. Предки говорили "баранси/"паранси". В 19-ом веке многие представители казахской аристократии уже отдавали своих детей в кадетские корпуса, гимназии, университеты, где они изучали французский язык. И это "паранси" опять, как ни крути, связано с мусульманским цивилизационным контекстом, т.к. во многих современных тюркских, иранских языках французский - это "фаранси".

И наконец, притчей во языцех стала у нас в казахском языке "подмена мамы на сестру". У казахов слово "мать" издревле переводится как "ана" (во всех других тюркских языках - тоже разные фонетические модификации одного корня: ане, ани, эне). Однако в современном казахском литературном языке "ана" негласно утверждено только для случаев, когда разговор идет о третьем лице (н-р, ол - менің анам/она - моя мама), тогда как в большинстве случаев и особенно при обращении к матери это сакральное слово почему-то заменяется вдруг на "апа" (!), что означает буквально "сестра" или "тетя". Получается, и сестра - "апа" (апа-синли - сестры), и родная мать - апа. Что это за каша? Изучающие казахский язык иностранцы диву даются. Ни в одном другом тюркском языке нет такой путаницы!

А причина проста: советских и постсоветских лингвистов запутало то, что в позднем казахском кочевом обществе из-за определенных противоречивых тенденций в семейно-бытовых отношениях возникла стойкая привычка принижать роль молодых матерей, келин (невесток), так что в конце концов детей заставляли называть родителями бабку и деда (вот куда лицемерно вытеснили и слово "ата" - "отец/папа", хотя нынче так безоговорочно называют дедушек). Тогда как собственных маму и папу в больших семьях надо было детям звать нарочито "тетя" или "сестра", "дядя" (аке, коке) и пр.

Ну, бог с ней, это - темное прошлое, быть может, некий временно возникший перекос в традиции. Кстати, мусульманская этика не поддерживает такое лицемерие, и перед лицом Аллаха мать остается матерью, за что надо ее чтить и величать, как полагается; а дедушки и бабушки тоже заслуживают по-своему уважения и любви внуков. Но ведь ученые-лингвисты, живущие в XX-XXI вв., должны были думать головой, вникать во все это и в современных нормах языка назвать вещи своими именами?! Тем более в серьезных шежире (генеалогии), сочинениях поэтов, образцах казахского фольклора мать всегда зовется только "ана", а отец - "ата", а сложносоставное слово "ата-ана" означает "родители" (в советский период многие в городах перешли на русское "мама"/"папа" и вовсе забыли казахские эквиваленты).

Лично мне нынешнее состояние казахского языка видится в образе заросшего сорняками, бурьянами сада или огорода, в котором надо, засучив рукава, начать чистить и стричь, выкорчевывать пни…Впрочем, последнее слово за экспертами в области языка и литературы.

Назира Даутбек-кызы