Обзор книги - Оливье Руа, "Джихад и смерть"

Александра Аппелберг(Alexandra Appelberg). 30.10.2020г.

Оливье Руа - французский политический исследователь, профессор Европейского Университета-института во Флоренции, автор нескольких книг и многочисленных статей о секуларизации, исламе, глобальном джихаде; исследователь террористических атак в Европе. Для своей книги "Джихад и смерть" он проанализировал террористическую активность в Европе, особенно франкофонной ее части, последних десятилетий, включая теракт в редакции Charlie Hebdo, в клубе Bataclan в Париже и другие. Его выводы могут показаться довольно не-ортодоксальными (критики указывают на его недостаточное знакомство с исламскими религиозными текстами), однако, кажется, не лишены здравого смысла.

Главная идея Руа, которую он доказывает в книге - что в обсуждении роста террористической активности мусульман в Европе речь должна идти не о "радикализации ислама", а о "исламизации радикализма" - продукте западной молодежной культуры, построенной на бунте против религиозных и поведенческих норм старшего поколения. Исламский фундаментализм лишь предоставляет для этого удобную платформу, возможность вписать свои личные фрустрации и патологии в глобальный контекст. Раньше такой платформой была левая идеология, и молодые люди присоединялись к левым экстремистским и террористическим группам. Однако и в случае с левыми группировками, и с исламом, связь террористов с ними весьма условна.

Насилие для таких людей, по словам Руа - не способ достичь какой-то цели (политической, идеологической или религиозной), но сама цель. Неслучайно почти все европейские террористы погибают - либо в ходе самого теракта (террористы-смертники), либо в ходе задержания полицией, от которой они даже не пытаются скрыться. Они не хотят жить, чтобы построить новое утопическое общество - их восхищает сама идея бунта, сама идея смерти.

Кто они, новые европейские террористы?

Первым поколением джихадистов были бойцы, воевавшие в Афганистане и после вывода советских войск переключившиеся на "глобальным джихад" по управлением бин Ладена, Рамзи Йосефа и Халеда Шейха Мухаммеда. Примерно с середины 1990х стало развиваться второе поколение - джихадисты, рожденные или выросшие на Западе. Именно к этому второму поколению и принадлежат европейские террористы, которых анализирует Руа.

Типичный радикал - это молодой человек, принадлежащий ко второму поколению иммигрантов, довольно неплохо интегрированный в западное общество, ведущий обычную светскую жизнь, часто включающую наркотики и ночные клубы; не получивший, как правило, никакого религиозного образования, но совсем недавно резко ставший верующим (или новообратившийся в ислам); как правило, у него есть история мелких правонарушений, грабежей, часто - вождение в нетрезвом виде (что лишний раз говорит о "религиозности" новоявленных фундаменталистов). Часто такой человек попадает в тюрьму, где радикализируется. Его обращение в ислам как правило происходит через друзей или найденный онлайн единомышленников, а не через традиционную мечеть, и часто не сопровождается изучением священных текстов или вдумчивым исполнением ритуалов. Часто он обвиняет родителей в том, что они являются "неправильными" мусульманами, предавшими свое наследие.

"Поколенческое измерение играет ключевую роль: молодежь отвергает власть родителей так же, как отвергает их ислам. Как написал обратившийся в ислам первый французский джихажист Давид Валлат, радикальная риторика может быть сведена к формуле "Ислам ваших родителей - то, что колонизаторы оставили после себя, это ислам тех, кто покорился и подчинился. Наш ислам - это ислам бойцов, крови и сопротивления".

Ислам в себе

Впрочем, радикалы оторваны не только от ислама их родителей, но и от всего исторического, культурного и географического контекста, в котором ислам развивается.

Некоторые исследователи считают, что радикализация обусловлена притеснением мусульман, конфликтами на Ближнем Востоке, ориентализмом, американскими бомбардировками, расизмом, и так далее. Однако Оливье Руа оспаривает эту позицию. Будь это правдой, говорит Руа, мы наблюдали бы бОльшее число жертв ближневосточных конфликтов среди террористов. Но те, кто приходят на концерты с автоматами или взрывают поезда в Европе - не жители Газы, не афганцы, не эмигранты из Либии. Количество людей, только недавно принявших ислам, среди радикалов, говорит о том, что связь между ними и "их народом" относится, скорее, к области воображаемого. Ни один из европейских джихадистов, будь он новообращенным или рожденным мусульманином, не участвовал в про-палестинском движении, не был частью НКО, борющихся с исламофобией, или даже просто каких-то мусульманских организаций. Вся борьба, особенно ненасильственная, которую вели или могли вести их родители и предыдущие поколения, по мнению новых радикалов, больше не имеют смысла.

Почему радикалами становятся главным образом представители второго поколения иммигрантов и новообращенные? Именно из-за того, считает Руа, что они оторваны от социального и культурного контекста религии, и представляют себя универсальными борцами глобального джихада. Интересно, что этим же объясняется непропорционально большое количество выходцев из Северной Африки и Чечни среди ИГИЛ*: в странах Магриба и на Кавказе власти проводили политику замещения местных языков официальным (русским или французским). В итоге целое поколение оказалось оторванным от пласта традиционной культуры, чем легко смогли воспользоваться салафиты и джихадисты.

Почему ИГИЛ* так привлекательно?

"Исламское государство"* родилось из вполне конкретной политической ситуации и чаяний определенной группы населения - мусульман-суннитов. Когда-то они были главной правящей группой в регионе "Плодородного полумесяца" (историческая Сирия и историческая Палестина). Однако одна за другой территории отходили другим группам. Сначала был создан Ливан, власть в котором сейчас принадлежит главным образом шиитам. Затем - Израиль, занявший часть Палестины, а затем оккупировавший все больше территории. В 1970х власть в Сирии захватили алавиты - тоже фракция шиитского ислама - которые позднее, в 80х, жестоко подавили восстание суннитов. И, наконец, Ирак - там шииты пришли к власти в 2000х. Сунниты-офицеры распущенной иракской армии присоединились к салафитскому движению, в их ряды вступили моджахеды, вернувшиеся из Афганистана, лидеры местных кланов и клерики. Они стали основной движущей силой того, что позднее назовут "Исламским государством"*. Их главный враг - не Запад, а шииты (в этом, кстати, было основное разногласие ИГИЛ* и аль-Каиды*; бин-Ладен считал, что, хоть шииты, несомненно, вероотступники, внутриконфессиональные разногласия нужно оставить в стороне и бороться с главным врагом - США).

Насколько новообращенные или недавно вернувшиеся в лоно ислама европейские радикалы имеют представление о хитросплетениях ближневосточной политики, борьбе сект и кланов? Осознают ли они, что главная цель ИГИЛ* - уничтожение других мусульман?

Часто - нет, не осознают; им это и не очень интересно в силу, опять же, их оторванности от социального контекста. Гений ИГИЛ*, по словам Руа, именно в том, что оно смогло предложить глобальный контекст тем социопатам, бунтарям без особой цели, людям с суицидальными наклонностями, которые не сильно (или вообще не) были связаны с исламом, но теперь могут убивать себя и других во имя якобы высшей цели. Это насилие ради насилия вполне вписывается в идеологию ИГИЛ*, которое существует в состоянии перманентной войны и ради войны, цель которой - не мир, но приближение апокалипсиса.

Проблемы ислама во Франции

Французский секуляризм, как считает Руа, играет на руку радикализации молодежи. Франция стремится вытеснить религию из общественной жизни, оставляя место для ее лишь в жизни частной. Но именно так религия лишается культурного и социального контекста, место которого заполняется воображаемыми конструктами вроде "халифата".

Две главные проблемы, которые, согласно Руа, французскому обществу необходимо решать, это неблагополучные районы и ислам мечетей. В бедных неблагополучных пригородах, где часто селятся семьи иммигрантов, муниципальная власть полностью отсутствует. Мэрам городов всегда есть чем заняться помимо этих районов, суб-префекты слишком часто сменяются, чтобы выстроить связную политику, чиновники рангом пониже бездумно насаждают французский "секуляризм" в школах и общественных местах. Полиция, представленная в этих районах, ограничена анти-преступными бригадами - специальными отрядами, в чьи задачи входит исключительно поимка правонарушителей, но не работа по предотвращению преступлений.

Ситуация в местных мечетях ничуть не лучше. Быть имамом в мечети - неблагодарная, низкооплачиваемая работа. С недавних пор Франция пытается "импортировать" имамов из стран Северной Африки. Они плохо говорят по-французски, мало понимают местный контекст и совершенно не отвечают требованиям растущего среднего класса французских мусульман - тех самых людей, на которых, считает Руа, следует опираться в борьбе с радикализмом.

Именно на плечах мусульман среднего класса лежит задача переформулирования ислама, его, если угодно, реформы. Смысл такой реформы будет состоять не в том, чтобы бороться с радикалами, но в том, чтобы дать голос остальным мусульманам, которые не считают ИГИЛ* выразителями своих идей и верований. Но, как ни парадоксально, именно по этой группе французов мусульманского происхождения французский секуляризма бьет больнее всего, например, законами о запрете платков в университетах и публичных местах.

__________________________________________________________

* Упомянутые организации по решению судов РФ признаны террористическими и запрещены на территории России.

Источник: