Деисламизация казахского языка и сознания: лингво-культурные барьеры в понимании Абая

Часть 2. Кочевник-пилигрим из Мекки как …аналог трансгендера

Тема "Абай и ислам", "Абай и Коран" в течении многих десятилетий оставалась под покровом тайны. У нас до сих пор принято акцентировать на "казахскости" Абая, при этом эту самую "казахскость" понимая узко, вульгарно и деисламизированно… Это как музыкальный инструмент "домбра": наши поэты и музыканты ее слепо "национализируют", хотя даже само название говорит, что она происходит от восточного "тамбура", и этот древний интернациональный инструмент был распространен от Персии до Древней Руси. Правда, произошла культурная деградация. На средневековой домбре и даже в первой половине XIX века исполняли духовную (суфийскую) музыку.

В лучшие времена в Казахской Степи домбра выглядела немного иначе: с шелковыми или кишечными струнами (число струн могло быть 2-8), была изготовлена с молитвами из выдолбленного целого дерева, руками верующего мастера-суфия (все казахские поэты-сказители были суфиями). Поэтому священная домбра издавала прекрасный звук и исполнялись на ней прекрасные благородные мелодии. Не говоря о "кобызе" - подлинно сакральном, мистическом смычковом музыкальном инструменте тюрков...А сегодня что? Каков хмельной хозяин - такова и домбра, таковы и песни, таковы и костюмы клоунов и скоморохов …

Плоды и проявления деисламизации сознания казахов XX-XXI вв. разнообразны, и порой пугают своим масштабом и глубиной. Хотя все же для истинно верующих людей эти коллективные ментальные заблуждения суть обманчивый мыльный пузырь, который все равно лопнет в один миг...

В этой связи нам хотелось бы обратить внимание на любопытный образ казаха-хаджи (паломника) в контексте нашей национальной истории. Паломничество из Казахстана в пределы Аравии - неотъемлемая и важная часть социально-культурной реальности Евразии на протяжении почти тысячелетия, с X-XIV вв. и вплоть до 1917 г. [1]. Яркий пример казаха-хаджи, казаха-мусульманина - родной отец Мирза Ибрахима (Абая) - Кунанбай-хаджи.

И тут встает вопрос: приемлем ли для сознания современных казахов в РК - официальной власти, национальной интеллигенции, кинорежиссеров, историков, всех, кто привык мыслить штампами и говорить шаблонами, особенно русскоязычных казахов (именно из этой категории выходят почему-то как ярые салафиты, так и ярые "тенгрианцы") такой образ? Востребован ли идеологии и современной ментальности Казахстана исторически достоверный образ предка-кочевника, решившегося на свой "джихад" - полное опасностей и трудностей священное путешествие в неведомые и невообразимо далекие края, из глубин Великой Степи Евразии в далекую Мекку?

Величественный образ предка, притом из кочевой аристократии, из числа самых умных, самых сильных, самых влиятельных людей своей среды, который, вдруг оставив на время оружие, смирившись перед Всевышним, взвалив на плечо свой хурджун, отправляется в долгий путь, героически преодолевая немыслимо далекие расстояния, быть может, 8-10 тысяч километров во время своего сухопутного и морского путешествия (если принять отдаленность и огромную территорию Казахской Степи, граничащей с Китаем на востоке и Россией на севере и западе)…

Путь великого казаха-кочевника, который под палящим солнцем, через пески и горы, с караваном паломников на лошадях, верблюдах едет через Бухару и Самарканд, по селениям и городам Афганистана, следуя маршруту "Пешавар-Бомбей" достигает западного побережья полуострова Индостан, и в Бомбее (ныне Мумбаи), тогдашнем мегаполисе Британской Индии, вместе с группой своих верных товарищей, путников (представителей всех трех казахских "джузов", узбеков, татар, таджиков, пуштунов и др.), дивясь невиданной доселе природе, субэкваториальному климату земли, краскам восточных городов, диковинно звучащим словам чужих языков, спешно пересаживается с лошади на древний корабль, чтобы целеустремленно плыть уже по волнам Аравийского моря до порта Джидды…

И, наконец, мужественно встретить самую важную и в то же время самую опасную часть своего хаджа по маршруту "Великая Степь - Аравия" - переход на верблюдах по безжизненной знойной пустыне, ведущей к искомой, заветной цели - Мекке и Медине. И там ему, сыну казахского народа, стоять с молитвой на Арафате, лицезреть со слезами на глазах священную Каабу, припасть к земле, по которой ступала нога великого Пророка-Пайгамбара…

Кто пытался всерьез разобраться в ментальности этих отважных казахов прошлого, в мотивации коллективного поведения, модели сознания наших предков вообще?! А ведь это любопытно: что двигало этими людьми тогда, в доиндустриальную эпоху, когда не было ни самолетов, ни кондиционеров, ни элементарных гарантий личной безопасности в условиях участившихся военных конфликтов и разбойных нападений на караваны, эпидемий холеры и чумы на мусульманском Востоке в XVIII-XIX вв. наперекор всему желать приобщиться к хаджу, посетить святыни, слушать азан и читать намаз в "Масджид аль-Харам", поклониться могиле Пророка в Медине? И это вовсе не пресловутая "арабизация", а нормальное миросозерцание и отношение в рамках полнокровной тюрко-мусульманской картины мира!

Да, данный альтернативный образ казаха, имидж казаха-мусульманина прошлого (пример отца великого Абая, многих тысяч хаджи, миллионов кочевников-скотоводов, регулярно читавших намаз, чтивших Священный Коран…), к сожаленью, все еще не может принять современное деисламизированное сознание казахов в РК. Вот в чем проблема, драма и трагедия беспамятства ("манкуртизма").

Казахи-манкурты, будучи зеркалом и жалким продуктом советского культуртегерства, услышав словосочетания "казахи и ислам", "Абай и ислам", разинув рты, со смешанным чувством первобытного страха и "научной" неприязни, а еще с позиций искусственно созданной в кабинетах и академических изданиях парадигмы "узко-степного" ("кочевого") патриотизма, будут в лучшем случае упрямо мотать головой и в недоумении цокать языками, а в худшем - ведомые неким слепым инстинктом, захотят растоптать и разорвать на куски казахов-богомольцев XIX века, окажись они сейчас рядом и перед ними (благо, что предки почили), и их современных адвокатов.

Ибо он, среднестатистический стандартный казах, ввиду многовековой и многолетней антиисламской пропаганды и "промывки мозгов" сейчас таков, что испытывает к историческому образу казаха-хаджи такую же странную смесь чувств (неприятия+отвращения+возмущения+опасения), какую он чувствует по отношению ... к членам современного ЛГБТ-сообщества. Примерно так.

Уровень нетерпимости к казаху-мусульманину (причем не сколько к абстрактному, зарубежному исламу, а именно к исламу, привязанному к казахской культуре и номадизму) в нашем общественном сознании, в среде чиновников, творческой интеллигенции, сообщества культурологов, этнографов, интерпретаторов истории (профессионалов и любителей), русскоязычных интернет-активистов и пр. приближается к уровню их неприятия и нетерпимости к представителям субкультуры гомосексуалов. Симбиоз под названием "кочевник-мусульманин", "казах-хаджи" эти псевдопатриоты воспринимают так же негативно и нетерпимо, как признак "казаха-трансгендера".

Но если в отношении ЛГБТ-сообщества они просто научились держать язык за зубами, тщательно скрывая свою ненависть (чтобы не получить по шапке от Запада), то на тему "ислам у казахов" под флагом "борьбы с терроризмом" особенно на постстоветском пространстве им дозволено распускать свои чувства и языки, изрыгая "религиоведческую" и "историософскую" белиберду...

Казах-мусульманин… Кочевник, сидящий в юрте и листающий Коран (а не скачущий как угорелый на лошади с беркутом на плече)… Конечно, для современной идеологии Казахстана данный, более сложный образ, требующий для понимания большего количества мозговых извилин, кажется нонсенсом, не совсем удобным, можно сказать, политически некорректным, неожиданным "ойбай" и "уят" (в духе "как бы чего ни вышло") перед "прогрессивным" человечеством…. Идеологическая угроза для сконструированного имиджа "толерантного" и "многовекторного" номадизма, который ни в коем случае нельзя смешивать и сближать с "нетолерантным", "одновекторным" исламом.

А между тем, этот сидящий в юрте и пишущий при свече гусиным пером свои произведения и стихи тюркский кочевник - это не кто иной, а наш великий поэт Абай, Мирза Ибрахим!!! За непривычным образом "умного кочевника", "грамотного степняка" будет стоять концепт "мусульманского номадизма", который пока не вписывается в общепринятую тривиальную схему "Семь граней Великой Степи".

Большинство прозападных казахов и "неошаманистов", чьи познания о номадизме почерпнуты из советской исторической беллетристики, из "Кочевника" И. Есенберлина, чудаковатого антисемита Льва Гумилева, изрядно рафинированного идеологией наследия Чокана Валиханова и др., будет раздражать подобный нежелательный ракурс видения и показа номадизма. Хотя как раз это, т.е. образ казаха-кочевника с Кораном в руках, возможно, и есть главная, сакральная "грань" или "ось" Великой Степи.

Но как бы ни старались враги казахского народа (по-другому их не назовешь) переписать и замолчать нашу историю в аспекте "Абай и ислам", история не пишется в сослагательном наклонении, и "нет ничего тайного, что бы не стало явным". И, как говорится, из песни слова не выкинешь. Поэтому великое путешествие в Мекку отца Абая, Кунанбая Справедливого, рассказ об этом хадже, как и многие сотни красочных рассказов из народной памяти, свидетельствующие о роли ислама, о любви казахских номадов к Пророку, книге Священного Корана, Ходже Ахмеду Йассауи Хазрет Султану - все это звучит как укор совести для фальсификаторов прошлого, напоминая им о недосказанности и "белых пятнах" истории Великой Степи.

Ислам в традиционной ханафитской интерпретации, с элементами суфизма, не удалось скрыть атеистам, он обнаружен и установлен как созидательный фактор в судьбах казахов. И будет еще более углубленно осмысливаться в контексте нашей национальной истории. Ислам есть и будет в коллективном бессознательном казахов, причем не на правах "бедного родственника", а занимая всегда почетное, сакральное, центральное место в системе ценностей - как дух, идея, вера, этика.

За три десятилетия политической независимости в Казахстане (1991-2020) в результате миллионов мероприятий и научных проектов в духе "рухани жангыру" в РК смогли реконструировать и рекламировать только жалкий, усеченный образ номадизма и казахской культуры (без ислама). Можно сказать, это некий китч (kitsch) - подделка, удобоваримый массовым "плебейским" постсоветским сознанием упрощенный шаблон. Так что истинное понимания того "кто такие казахи", и "кто такой Абай?" еще впереди. Все, что мы знаем о прошлом, духовном наследии казахов, о чем пишут и трубят везде - это пока "надводная часть айсберга" нашей подлинной, аристократической, казахско-мусульманской традиции; нашей подлинной героической, трагической, и все же прекрасной истории…

Литература

1. Қажыға барған қазақтар. Дерекнамалық баян / Казахи-паломники. Документальное повествование/ Алматы, 1996- 191 с.
2. Нуртазина Н.Д. Паломничество в священную Мекку в истории и современной жизни Казахстана // Материалы XIII международной конференции "Туризм и сервис: подготовка кадров, проблемы и перспективы".- Москва, 2011. с. 354-367.
3. Nurtazina N. Islam and the role of Haji in the History of Kazakhstan// Middle- East Journal of Scientific Research 15(6): 869-873. 2013. ISSN 1990-9233 (международный научный журнал, Пакистан, 2013).

(окончание следует)

© Назира Нуртазина,
доктор исторических наук