О дурацких неологизмах "бетперде" (маска), "жакпаймай" (мазь). И об отношении казахских псевдопатриотов к русизмам и арабизмам

Кто найдет управу на прытких журналистов и малограмотных переводчиков, которые занимаются оказанием медвежьей услуги казахскому языку?! Хотя несколько лет назад Елбасы Н.А. Назарбаев критиковал во всеуслышание привычку наших лингвистов-"революционеров", приводя пример перевода "пианино" как "күйсандык" (где сандык - это сундук) и др. Но, видать, переводчики вошли во вкус, и их нелегко остановить.

Сидят себе в кабинетах и придумывают труднопроизносимые искусственные слова вроде "бетперде" - вместо интернационального "маск" (или русский вариант "маска"), "жакпамай". Хотя уже 70 лет Советской власти+30 лет Независимости даже в глухих казахских аулах все знают это смазывающее вещество как "мазь" (ну, может на казахский манер "маз"). И вот на тебе! "Эврика", додумались!

"Жакпамай" буквально означает "масло, которое мажут"… В крайнем случае, слово "мазь" можно было бы перевести как "мерхем" (мархам) - есть такой эквивалент в родственных языках, турецком, например. Но у наших переводчиков и журналистов не хватает ума, чтобы хотя бы просто заглянуть в лексический "хурджун" родственных тюркских языков.

А что такое "бетперде"? Казахское "перде" происходит от персидского "парда", занавес. "Бетперде" буквально - "занавес для лица", тогда это может быть и паранджа, и никаб, и чачван, все что угодно (а еще стоит заметить, что "лицо" в литературном казахском языке вообще-то должно было "жуз").

Наши высокомерные казаховеды, кабинетные ученые, а также бойкие журналисты, любящие неуместно оригинальничать, часто пренебрегают одним важным принципом словообразования - принципом легкости и гармоничности, критерием благозвучия и удобства как залога "живучести" неологизмов.

Дело в том, что язык - это живое орудие живого общения людей в повседневной жизни, средство коммуникации, а не только то, что мертвым грузом лежит внутри толстых книг на пыльных полках. Тем более если учесть наш технический век, эпоху глобализации, вызовы полиэтничности, когда необходимо придать государственному языку привлекательность, конкурентоспособность.

С этой точки зрения слова типа "бетперде" и "жакпамай" никто, прежде всего сами казахи, в повседневной жизни не будут никогда произносить и использовать. Ибо они не просто искусственные, неуклюжие и длинные, но именно некрасивые, с негармоничным, неприятным сочетанием звуков (видимо, еще из-за спаренных согласных "тп", "рд", "кп").

Все это делает подобные слова помимо всего прочего, трудновыговариваемыми, их не могут легко и быстро произносить в повседневной жизни казахстанские дети, молодежь, да и все нормальные, практичные современные люди. Это вам не философские термины, а слова, активно используемые в быту, в медицине, тем более в эпоху пандемии!

Может, в соответствии с доктриной "слышащего государства" следует создать некий государственный орган для оперативного контроля и реагирования на опусы и ляпусы в области терминологии казахского языка, чтобы он отслеживал текущее словопроизводство, появление терминов-"выскочек" в СМИ, и вообще содействовал бы модернизации нашего языка в хорошем смысле этого слова?

Чтобы данный комитет или отдел в составе ведомства или НИИ реально слышал мнение как настоящих экспертов (причем не только узких специалистов-казаховедов, но и историков, востоковедов, дипломатов, философов, имамов), так и общественное мнение. Вроде бы открыли сайт "Терминком.кз", но настоящей обратной связи не ощущается, живой реакции и, самое главное, должных мер, чтобы остановить беспредел в терминологии, приструнить перегибающих палку с переводами казахских журналистов.

А ведь порой даже ребенок более чутко воспринимает язык, речь и слова, улавливает фальшь и грубость, зато инстинктивно тянется к красоте, мелодичным и "комфортным" словам, нежели наши филологи и переводчики с их затверделым мышлением и отсутствием всякого эстетического чувства, вообще чувства языка.

Помимо русизмов, англицизмов и пр. стоит также учитывать многовековое влияние на казахский язык восточных языков и мусульманства. Когда-то в культуре всех мусульманских народов арабский язык играл роль, сходную с ролью латыни в поздней культуре европейских народов (христиан). В частности, арабоязычные термины активно использовались в науке и медицине, в ситуациях, когда речь заходила о физиологии и анатомии человека, сексуальном поведении и пр.

Добровольное принятие тюрками Корана как авторитетного священного текста открыло путь к разумному заимствованию арабизмов и коранических терминов. Общепризнаны красота, лексическое богатство и отшлифованность средневекового литературного арабского языка. На самом деле, и это важно подчеркнуть, арабо-персидские заимствования способствовали не только обогащению словарного состава и развитию красноречия среди тюрков, но и служили благоречию, воспитанию культуры речи. Благодаря присутствию исламского духовного фактора и суфизма, заимствованию целого пласта арабоязычных философских и эстетических терминов у тюрков появляются языковые табу и эвфемизмы, традиция иносказания, эзопов язык.

Но когда нашему языку и культуре, после революционной деисламизации 20-40-х гг. ХХ в. "перекрыли кислород" в плане связи с Кораном, нормального общения с языками когда-то единого культурно-цивилизационного ареала, то казахский язык быстро оскудел и пережил вульгаризацию. Есть все основания считать, что именно в советский период наш язык "обогатился" большим массивом нецензурных, "грязных" неологизмов, многие из которых являются калькой с русских матерных слов.

Сегодня благодаря мечетям и религиозным СМИ, просветительской деятельности наших муфтиев и имамов, определенная часть казахской молодежи и взрослых граждан возвращается к нормальной культуре речи и языковым табу ("харам"), также к практике освоения и использования приемлемых интернациональных восточных терминов - арабизмов и фарсизмов. В действительности речь идет всего лишь об их возрождении, реконструкции, т.к. они были изгнаны из казахского языка в ходе советизации и атеизации.

Однако официальное признание и реинтеграция арабизмов в современный казахский язык, в медицинскую и научную терминологию идет с трудом. Помнится, лет 10 назад мне попалась в руки небольшая книжица "Сөзқоржын", выпущенная казахстанским издательством "Арыс". На самом деле оказалось, что "эта книжица стоит целых томов", т.к. представляет собой научный результат кропотливой работы группы лингвистов, в виде интересного словаря.

В словаре "Сөзқоржын" дается внушительный список "казахских" интернациональных научных терминов греко-латинского происхождения - именно неудачных заимствований, взятых без всякой фонетической адаптации (как было принято в советский период), и потому звучащих как чужеродные и искусственные "гости", в том числе вследствие обилия слов с русским окончанием "ЦИЯ" (убийственного для настоящего казаха). Напротив каждого термина авторы предлагают для сравнения термин-аналог в языках современных зарубежных мусульманских народов - турецком, персидском, арабском языках.

Вчитываясь в них и размышляя, мы имеем возможность наглядно убедиться, как преуспели наши братья-турки и братья-арабы, как они превзошли нас не только в экономике и бизнесе, но и в модернизации своих языков. В данном случае был интересен метод эффективного использования ресурсов своего родного языка, своей старинной лексики для обновления и прогресса.

Интересно, что в отличие от европейских терминов, их эквиваленты в турецком и арабском языках не режут слух казаха, а произносятся и звучат они как "наши" (издавна в казахском языке были и есть слова типа "мугалим", "даптер", "китап", "мумкин", "макала", "мемлекет" и пр.).

С этой точки зрения встает актуальный вопрос о перспективах разумной реинтеграции в наш литературный язык хороших арабизмов и фарсизмов, если они благозвучны, адекватны и т.д. В конце концов, это восстановление исторической справедливости и выполнение завещания Абая и Алаш-Орды.

Но в сознании казахстанских ученых и чиновников пока еще силен подсознательный страх перед арабским и мусульманским, да и турецким ("как бы чего не сказали на Западе и России"). К примеру, указанный прекрасный Словарь, предлагающий Терминкому материал для размышления, специалистами был фактически проигнорирован.

А не так давно псевдопатриоты-журналисты и чиновники, которые у нас ведут борьбу на два фронта - с русизмами и арабизмами, с пеной у рта запрещали повсеместно произносить мусульманам Казахстана во время Рамадана слово "ифтар" (разговение), требуя говорить и писать "ауызашар" (букв. "открывание рта"). Хотя ничего страшного не видим в том, чтобы оба слова сосуществовали в нашем языке в качестве пары синонимов. Ведь в некоторых богатых и развитых языках бывают десятки синонимов для обозначения одного и того же понятия.

Или такой пример. В качестве "литературного" образца у нас принято слово "етеккір" (каз."менструация"), и это сложносоставное слово имеет буквальное значение "грязный подол". В то же время издавна казахи как мусульмане употребляли вместо него исламский термин "хайыз". Согласитесь: последнее звучит намного лучше, да и научно, по сравнению с "етеккір".

В прошлые века исламские термины часто использовались предками как синонимы или литературные формы взамен простонародных выражений, особенно когда люди хотели выражаться более деликатно. Так, в казахском языке есть слово "соқыр" и его синоним, вернее эвфемизм "зағип" (перевод: слепой, незрячий). Но если первое простонародное "соқыр" звучит грубо и прямо, и может обидеть незрячего человека, то второе, арабского происхождения, воспринимается ухом как более мягкое и благозвучное.

Вообще, надо официально признать, что принцип благозвучия и удобства должен быть включен в перечень критериев оценки старых и новых терминов. К примеру, такие слова, как ремонт, карантин, банк, ипотека, пианино и пр. не надо пытаться переводить на казахский язык. Так как подобные иностранные слова удачно прижились в наш язык, фонетически они удобны для произношения, не содержат много "р", лишних букв "ц", "ф" (хотя "ф" не совсем чужд нашей культуре - благодаря длительному влиянию арабского языка).

В то же время часть бытующих терминов греко-латинского происхождения следует принимать с фонетической модификацией, согласно правилам родного языка. Надо понять: природному казаху легче произносить "революсион" (на французский манер), чем "револю-ЦИЯ" (рус.). Кстати, турки многие международные термины взяли именно из французского языка.

Касательно принципа благозвучия и красоты можно привести и такой пример из исторического опыта. Что двигало древними тюркскими филологами, начиная с Махмуда Кашгари, когда они смело заменили исконное древнетюркское слово "шешек" (чечек) для обозначения цветка на персидское "гуль"? Безусловно, ими двигало только эстетическое чувство, признание персидского слова "гуль" более красивым, благозвучным и поэтичным, чем "шешек".

Потому что у средневековых тюркских ученых, филологов и поэтов не было формального, чиновничьего отношения к языку, доктринерства, зато им было ведомо чуткое отношение к родному языку, реальная забота о нем - чтобы тюркский язык действительно развивался и совершенствовался, в том числе разумно вбирая в себя иностранные термины.

Современные поколения казахов даже забыли, что наше "гүл" взято из персидского языка, настолько это слово хорошо прижилось, было принято народом, стало любимым, родным, казахским (тюркским). Хотя как синоним или архаизм в нашем языке все еще встречаются слова "байшешек" (подснежник), "гульшешек" и пр.

Да, предки были намного мудрее и счастливее нас. А вот мы, генетические и духовные потомки Махмуда Кашгари и Аль-Фараби, живущие в XXI веке, в настоящий момент волнуемся не только за ситуацию с пандемией коронавируса, но и за возможные новые выходки со стороны наших журналистов и филологов. Как бы они, расправившись с "маской" и "мазью", не избрали очередной жертвой самый ходовой сейчас международный термин, франко-итальянской этимологии, - слово "карантин"...

Назира Нуртазина