Гигантский аппетит кочевника, или почему казахи много едят?

Вспоминается оброненная между прочим фраза нашего великого востоковеда и просветителя Мухамеда-Ханафии (Чокана) Валиханова о "гигантском аппетите кочевника" (см. 5 томное собрание сочинений). В повседневной жизни, в дни национальных празднеств мы невольно замечаем, что у казахов де факто существует культ еды и, в целом, привязанность и зависимость большинства народа к еде и застольям намного больше среднестатистических норм для современного человека. Кстати, склонность к обжорству издавна была определена как черта русского национального характера.

Сегодня всем известна статистика: в Казахстане население тратит на еду почти 50% своих расходов и делают это, например, в 7 раз больше американцев (причем 35,4% этих расходов у нас уходит на мясо). Конечно, такой рейтинг говорит еще об уровне средних доходов населения, о "понтах" наших баев (и не только баев) на свадьбах и ужинах в дорогих ресторанах и пр.

И все же можно говорить и об общей "ненормальности" вкусов и жизненных установок казахстанцев (почти 70% граждан представители коренного этноса). Иначе почему в указанном рейтинге прогрессивные показатели имеют и ряд небогатых стран Азии?

Также была в информация в СМИ, что Казахстан попал в антирейтинг стран с неправильным питанием, а именно в десятку стран "по уровню смертности от болезней сердца, ожирения и высокого давления, вызванных неправильным питанием".

Тему о том, как эволюционировала (точнее, инволюционировала) наша национальная кухня, в целом какие минусы и плюсы имеет традиционная культура питания казахов мы уже разбирали в публикации "А были ли казахи мясоедами?" (см. //https://centrasia.org/newsA.php?st=1548841020).

Итак, на пищевые привычки надо еще смотреть с точки зрения психопатологии, не зря есть выражения "пищевой алкоголизм", "психогенное переедание". Перечитывая книги С. Грофа, слушая замечательные лекции современного российского парапсихолога С.Н. Лазарева, обобщая опыт суфизма и учения нашего "Великого Гуру" Ходжи Ахмеда Йассауи, понимаешь, что помимо необходимого источника энергии, пища порой играет компенсаторную функцию - в качестве суррогата, низшей формы получения удовольствия, заменяющей более высшие формы земных и духовных наслаждений, когда последние оказываются недоступны.

Потребление пищи - это также процесс "обладания", инстинкт захвата и присвоения организмом извне некоей совокупной массы биологического вещества. Не зря в традиционной казахской мусульманской традиции сдерживающим механизмом была система "адабов" и пропаганда идеала "канагат" (ынсап, канагат), что переводится как "довольство малым".

И вот… Кочевники Евразии тысячелетиями привыкли к получению "сексуального удовольствия" от войн, жарких богатырских поединков, от власти и царской короны, от обладания огромными территориями и лицезрения своих империй, городов и бескрайних степей, от безграничного контроля над источниками и рычагами международной торговли, бизнеса и т.д., также в лице своих избранных групп приобщенные к духовно-мистическому опыте "саадат" ("счастье" - от обладания истинным Знанием, о чем писал Аль-Фараби).

Но в поздние времена "зар заман", т.е. в эпохи скорби, крушения своих государств, потери земель и упадка культур номады Казахстана превращаются в почти неподвижных, инертных, тупых колониальных рабов. Однако в глубине их душ, на бессознательном уровне у них сохраняется прежний инстинкт завоевания, захвата, обладания, "гигантский аппетит". И тогда предки, к прискорбию, научились его "гасить" неумеренным поглощением еды, донжуанством, сексуальными излишествами, словоблудием (на спиртное было табу из-за ислама).

Что касается мяса, то свежее мясо барана, шашлыки и бешбармаки из него были необходимы для древнего кочевника-воина, воплощавшего тип энергии "раджас", т.е. борьбы, движения, активности. Но мясо следовало ограничивать кочевнику-"дембелю", а тем более экс-кочевнику, уже оседлому жителю, колониальному рабу, носителю коллективной темной энергии "тамас".

В жизни поздних поколений уже не было характерных для образа жизни далеких предков огромных энергозатрат, умопомрачительных расстояний, военных походов на Дунай или Тибет, кровавых сражений. Однако казахи XIX-XX вв. в силу вековой привычки инстинктивно не хотели кардинально пересмотреть традицию питания, особенно нормы и пределы.

Заметим, что уже Абулмансур Великий (Аблайхан) задумывал перевоспитать казахов, поэтапно ведя к оседлости и приучая менять некоторые базовые ментальные установки. Особенно Абай и национальные патриоты из движения "Алаш" имели серьезный план культурной модернизации, правда не доведенный ими до конца в силу известных политических событий.

Разговор о пищевых и сексуальных привычках казахов приоткрывает завесу тайны над психологией казахского народа. И все это ведет также к большому разговору - о том, что как можно скорее нам надо выработать свою национальную модель модернизации, живую и работающую концепцию культуры и систему воспитания. 30-летнее копирование по сути западных моделей не решило наши серьезные проблемы, как уровень преступности, суицидов, здоровья нации и др.

Дело в том, что в центре всех социально-политических концепций и моделей стоит человек, а в человеке не все универсальное и единое, жителям той или иной страны, тем более если это сообщество пережило масштабные метаморфозы, остается свойственным обусловленное этнической ментальностью свое "я", порой странное и упрямое, к которому нужен свой "подход" и методы укрощения.

А еще у нас есть "синдром Ашаршылык" (Голодомора), механизмы и психологические последствия которых в генетической памяти, коллективном бессознательном современных казахов необходимо комплексно исследовать - в рамках серьезного научного проекта (вместо всяких дурацких "рухани жангыру"), с участием отечественных и зарубежных ученых, трансперсоналистов-психологов, медиков, историков, духовных медиумов. Причем инициировать такой национальный проект надо без всякой глупой рекламы, привычки трубить всему свету, без этих преждевременных "ура-ура"…

(окончание следует)

Назира Нуртазина,
историк