Будущее казахского языка: приоритет качественных показателей и интенсивного развития

Памяти отца,
филолога-казаховеда, человека широкой эрудиции
Даутбека Нуртазаулы (1921-1998)

Известно знаменитое эссе Миржакыпа (Мир-Якуба) Дулатова "Қазақ тілінің мұңы" (букв. "Жалоба Казахского Языка") , где сам Язык предков устами поэта-просветителя жалуется всему миру о своих мытарствах, говорит о многовековых страданиях и издевательствах со стороны царских миссионеров, реакционных мулл... Сразу следует заметить, что в упоминании "вреда мулл" бывший алаш-ордынец М.Дулатов был вынужден а сделать реверанс перед Советской революционной властью (эссе написано в 20-е годы), сгущая краски про якобы вредное влияние их на язык. В этой связи стоит заметить, что нам надо уметь читать тексты-источники с учетом реальной источниковедческой ситуации, типа того или иного социума, наличия цензуры и пр. Обычно мы Абая, Чокана, Мухтара Ауэзова и других классиков не пытаемся понять в контексте диктата цензуры царской и советской эпохи.

На самом деле, как это иллюстрирует великий эталон тюрко-мусульманского цивилизационного синтеза "Диван лугат ат тюрк" Махмуда Кашгари, другие прецеденты прошлого, в лоне ислама тюрки превосходно сохраняли свой язык, а заимствования из арабо-персидской лексики благодаря титаническому и творческому подходу интеллектуалов тюркского мира только украсили и обогатили наш язык; мусульманские термины отнюдь не мешали, а наоборот дали импульс саморазвитию казахского и других языков тюркского мира. Отчасти это было связано и с фонетической близостью, например, в арабском есть звуки қ, ә, ғ. Все это прекрасно знал покойный казахский джадид-просветитель Мир-Якуб эфенди, сам будучи выпускником Исламского университета Алийа в г. Уфе (т.н. "мадраса Галийа", которое называют "тюрко-татарским университетом" начала ХХ в., удачно реформированным по европейскому, точнее джадидскому типу).

В принципе к русско-европейскому фактору тоже можно было по аналогии с арабо-персидским просто применять творческий и разумный подход, а не революционную ломку в советском духе. Любой язык не стоит на месте, и если в средние века тюркский язык был в меру обогащен арабо-персидской лексикой, то в новое время таким цивилизующим фактором выступили языки европейских народов. Если не идеальный, то во всяком случае хороший пример модернизации и саморазвития национального языка показала Турция. Она не знала крайностей ни европеизации, ни архаизации, всегда уважала заимствованные арабо-персидские слова, без которых турецкий язык потерял бы один из важнейших своих основ, в то же время в нужный момент заимствовала много слов из французского языка.

Итак, в эссе Миржакуба Дулатова горемычный Язык Казахов в своей исповеди говорит, что когда-то он был прекрасным и самодостаточным, могучим, был способен заливаться соловьем в устах предков-поэтов и ораторов, но позже загрязнился, унизился, притупился и т.д. "Мен заманымда қандай едім? Мен ақын, шешен, тілмар бабаларыңның бұлбұлдай сайраған тілі едім. Мөлдір судай таза едім. Жарға соққан толқындай екпінді едім. Мен наркескендей өткір едім. Енді қандаймын? Кірленіп барамын, былғанып барамын. Жасыдым, мұқалдым. Мен не көрмедім?!....". То есть не говоря о лингвисте-тюркологе Ахмете Байтурсынове, такой авторитет как М. Дулатов, также поэт-тюркист Магжан Жумабаев и другие знающие казахов били тревогу о том, что казахский язык в нач. ХХ в. катастрофически снижает свои не только количественные, но и качественные показатели. Это касалось проблем лексики, фонетики, алфавита и др.

А что же ожидать от качества языка с учетом последовавшего затем еще 70-летнего советского периода казахской истории? Ясно, что язык предков стал, образно выражаясь, похож уже на огрубевшего, одичавшего, больного, непричесанного "бомжа", который произносит уже нечленораздельные звуки, несет малопонятную тарабарщину, действительно "курлы-мурлы". Интересен парадокс: если современным казахам говорить: века колониализма были злом, они нанесли нам ущерб, то они обычно рьяно соглашаются. Но если логически (да и фактографически) из этого вывести другой тезис - о том, что "колониализм вас испортил, вашу ментальность, характер, язык", то они встают на дыбы, типа "нет, мы хорошие и прекрасные, и язык безупречный и конкурентоспособный!". Получается, колониализм вредил только экономике, демографии, внешней политике и пр., но обходил культуру и духовную сферу? Однако такого не бывает. Как раз все извращения начинаются с сознания и ментальности, исторической памяти, языка (притом не только в смысле простого сужения сферы употребления языка, но и влияния на его лексику, терминологию, графику и т.д., либо простого игнорирования проблем языкознания, слабого финансирования и т.д.).

Если послушать наших знатоков языка и ультрапатриотов РК, то в плане нашего, безусловно для всех нас родного, любимого, драгоценного казахского языка "все хорошо, прекрасная маркиза". Остается только люто драться и ко всем на улице приставать с дежурной фразой: "неге қазақша сөйлемейсің?!". А может все таки надо все силы направить для того, чтобы сделать сам язык максимально привлекательным, красивым, могучим, богатым и конкурентоспособным?

Разумеется, необходимо держать в поле зрения проблемы распространения языка, так сказать, "вширь", овладения им большей части населения Республики, особенно молодежи, популяризации, научно обоснованной пропаганды, с этим никто не спорит. И все же как и во многих сферах нашей жизни мало кто всерьез интересуется ныне качественным измерением, улучшением, украшением нашего родного языка и речи, любовной заботой, пестованием, шлифованием, полировкой его, а порой и неотложным и смелым решением ряда острых вопросов терминологии и фонетики (т.е. разрубить гордиев узел), наносящих урон престижу языка, за которыми стоит возмутительное равнодушие чиновников и лингвистов-формалистов. Что мы имеем в виду?

Приведем только несколько возмутительных примеров. До каких пор по телевизору, в пресловутых телесериалах (своих и дублированных) слово "мама" (святое слово, одно из самых первых и значимых в лексике любого языка!) будут переводить на казахский как "АПА", и таким образом позорить нас на весь тюркский мир?! Слово "апа" во всех тюркских языках переводится "сестра". Отсюда и казахские слова апай/апке, апалы-сіңлілі, апа-жезде; да и в официальных словарях наших апа/аппа переведено как сестра, тетя. Мама, мать, материнское начало испокон веков у тюрков и во всех современных тюркских языках - турецком, татарском, узбекском, киргизском и др. было и будет: АНА, АНЕ, ЭНЕ,ЭНИ/АНИ. И у нас вроде тоже все знают и признают, что мать - это АНА (кстати, Ене, т.е. свекровь на самом деле - тоже модификация Эне, Ане). Есть слово "ата-ана" в казахском языке и переводится оно как "родители".

Детей надо учить обращаться к мамам на казахском языке "АНА", а не АПА! Здесь опорный звук Н, а не П, а между ними есть большая разница. Кстати, наукой доказано, что первые слова для призыва матери соответствовали природным детским лепетным звукам, первым легким слогам, которые малыш способен произнести, и именно губные М и Н являются самым легкими и доступными для детей, а вовсе не глухой согласный П.

Звуки П, Т, Д появляются, если посмотреть на языки народов мира, в слове "отец" (папа, ата, дада и пр.), и ясно что это происходит чуть позже, с дальнейшими навыками речи, ведь вскармливанием занимается мать , а не отец, последний подключается к воспитанию и заботе позже. Кстати, в этом у нас тоже путаница: отец, папа у тюрков всегда АТА, а наше Аке обозначает на самом деле старшего брата и дядю: ага/ака. То есть даже с точки зрения биологии пытаться заставлять детей называть маму АПА, это ненаучно, противоестественно и кощунственно. Наши предки знали, что для мамочки лучше подходит нежное и легкое АНИ/АНЕ/АНА/ЭНЕ. Звук Н вообще ассоциируется в нежностью и женственностью.

А откуда взялось это злополучное АПА для обращения к МАМЕ у казахов? Непонятное и противоречащее литературным нормам нашего собственного языка, равно как и мешающее сегодня общетюркской интеграции и унификации неудобное "СЕСТРА-МАМА"? Хотя в седой древности в прототюркских и древних тюркских языках, у каких-нибудь шумеров и гуннов наверное можно обнаружить при желании корень апа/абе для названия/обращения к матери или старшей женщине, но на самом деле все подобное было давно уже позабыто предками. С тех пор как казахский народ вышел под своим нынешним именем на историческую арену (XV в.), да и ранее этого, предки называли мать словом АНА, и баста. Это безоговорочно и общеизвестно.

Здесь как раз нашим лингвистам и журналистам не хватает историко-социологических знаний, историзма в анализе проблемы. Мы можем сказать следующее. Казахи как большое этническое сообщество, оказавшись в течение последних веков своей истории в изоляции и цивилизационной блокаде, веками ведя войны с джунгарами, российскими войсками, китайцами и пр., изрядно деградировали, в том числе ментально, морально, в языковом плане. Одним из противоречивых тенденций стало усиление ритуализма, роли церемониальности, суеверий; также от изоляции и безработицы предки стали патологически щепетильны к вопросам, которые в более ранние периоды истории не были столь значимы или же имели другие трактовки (из авторских исследований истории казахской ментальности).

Это касалось, в частности, гипертрофированного восприятия всего, что касалось родственно-семейных связей и отношений, изощренное раздувание терминов для обозначения родственных отношений, трайбализма. Не имея своей государственности, международных связей, армии и др, колониальные казахи с головой ушли в сугубо семейно-клановые вопросы, мелочно все регламентируя или усложняя, пережевывали свои генеалогии и эпос... Также в религии, которая оказалась тесно сращенной с обычаями, адатами, произошла деградация в пользу ритуализма, магии, бесконечных табу, абсолютного повиновения старшим, аксакализму, авторитаризму (такого крена не было в более благополучие времена ислама, в эпоху Фараби, Ясави и др.).

Один из казахских "бзиков" последних веков был запрет в семьях детям называть собственную мать МАМОЙ (!) , зародился искусственный обычай принуждать детей открыто и прилюдно принижать, даже унижать свою мать (шутливо-вульгарно могли заставлять ее звать даже по имени, также насмешливым словом "токал", например). В лучшем случае маму следовало звать "сестра" или "тетя", "сноха" (вот откуда подмена слов, активное употребление "апа", "женеше/жеше, т.е. сноха, а от "жеше" произошло "шеше", последнее слово неправильно переводят нынче как "мать").

Истинной матерью якобы считалась и нарочито подобострастно (независимо от ее истинных заслуг) называлась бабушка, свекровь той самой "токал", мать отдельно взятой большой патриархальной семьи или рода, которая поддерживала антимусульманские и аморальные псевдоказахские традиции внутренней гаремной жизни казахской семьи, проще говоря, бабовщину (конечно, всегда, к счастью, были исключения из правила, справедливые и даже святые матери и бабушки, но их становилось все меньше и меньше...). Тут стоит сказать, что истинный ислам не терпит такой фальсификации, унижения матери и попытки обмануть Аллаха, присваивая роль родителя. Конечно, мудрость ислама такова, что в редчайших случаях даже бездетной женщине могли присвоить почетный титул "Ана"/Мать/Умм по-арабски, если она имела большие заслуги в воспитании нации или рода. Таковой была великая женщина ислама - любимая супруга Пророка Аиша (да будет доволен ею Аллах), которая волею судьбы не была биологической матерью, но имеет титул "Мать мусульман", т.к. выполнила миссию передачи потомкам огромного корпуса хадисов Посланника Аллаха. К сожаленью, наши этнографы всегда представляют народу приукрашенную картину этнической жизни прошлого, и абсолютно не хотят учитывать фактор деградации, фальсифации, подмены чего-то, например, искажения нашего этнокостюма за советский период, в помине нет у них в лексиконе слово и понятие "лжетрадиция".

Трагикомично, что эту самую грозную бабушку-"салтычиху", которая отнимала у детей право называть свою маму мамой, запутавшиеся казахи тоже звали как-то иначе, изощренно, а не нормальным словом АНА (типа Дәу Апа/Сестра-Великанша, Аже, еще что-то). В целом, всю эту путаницу в ходе модернизации общественного сознания, которую начала казахская интеллигенция нач. ХХ в., уже начали разбирать и критически пересматривать специалисты, но помешала революция 1917 года, Голодомор, политические репрессии и т.д.

Кстати, не получила в казахском языке разработку и укоренение и нормальная цивилизованная терминология обращения в деловом этикете, как господин/госпожа. Вместо уже бывших в ходу нач. ХХ века "мырза", "эфенди", "ханым", "бану" и др. революция навязала казахам обращения "товарищ"/жолдас, также русские варианты с именем и отчеством (типа Ахмет Алтынбекович, Сауле Каирбековна и т.д.). На самом деле перед революцией 1917 г. мы начали было успешно интегрироваться в общетюрский модернистский проект, и обращения "бей", "эфенди", "ханым" были весьма популярны среди части казахской элиты. Для этого надо читать первоисточники, казахскую прессу той эпохи, а не понаслышке слыть "экспертами по истории казахов".

Негативное эхо терминологических проблем, да и просто кризиса культуры мы ощущаем сейчас сполна, когда к учителю, даже ученому-профессору в университетах страны студенты РК могут вульгарно обращаться "агай" (дядя), апай (тетя), не разработан и не контролируется этикет делового, академического обращения. Вместо этого в служебном речевом этикете мы видим причудливую смесь русско-советских обращений и традиционных терминов родства. Между тем, в русле джадидизма и казахского модернистко-национального движения "Алаш" была начата работа по упорядочиванию подобной терминологии, повышению культуры, формированию делового этикета, с разграничением государственно-служебного и семейно-клановых стилей. И здесь всегда помогали исламские, тюрко-мусульманские формулы, богатые традиции восточного этикета: термины "устаз", "мударрис" (лектор, обращение аналогичное европейскому "профессор"), "мугалим" (так обращались к учителям в новых казахских школах нач. ХХ в.), "мудир" (ректор).

Итак, вместо того, чтобы новым поколениям казахов вернуть слово "Ана (возможен более мягко звучащий для ребенка вариант ӘНИ/ӘНА), советским казахам, городским, было предложено русско-европейское обращение МАМА, а аульному казахскоязычному большинству оставалось довольствоваться множеством старых запутанных слов-обращений и терминов в отношении родителей (апа, коке, тате и пр.). Сейчас необходимо внедрять правильные нормы и слова, и несмотря на ментальное сопротивление невежественной толпы, надо смело ломать старые привычки, учить молодежь правильному произношению и словоупотреблению.

Другой исторически приобретенной проблемой порчи казахского языка является его фонетическое огрубление. Не будучи специалистом по казахской филологии, тем не менее я как историк, ведущий междисциплинарные исследования, смогла установить тот любопытный факт, что современный суффикс (или окончание) множественного числа "тар/тер, дар/дер" в нашем языке является чуждым и поздним образованием. Изначально и поныне во всех тюркских языках существует лишь одна форма множественного числа - с помощью "лар/лер".

Не говоря о древнетюркских текстах, сочинениях средневековых поэтов и ученых, даже в начале XIX века немецкий востоковед и языковед Клапрот, посетивший Казахскую Степь, оставил ясное описание этого вопроса: Ученый пишет, что у казахов (и это вовсе не Юг Казахстана а степные регионы) множественное число образуется с помощью только одного окончания "ЛАР", и привел пример слов "кас - кас-лар" (брови) и др.

Также окончания притяжательной формы существительного "ды/ты"/дык-тык не было даже в XIX веке, и даже в устной речи казахов, не говоря о письменных вариантах языка. Вместо этого единственным и общепринятым как и в любом нормальном тюркском языке, являлось окончание ЛЫ/ЛЫК. Пример: Клапрот приводит казахское слово "таслу/таслы" (каменный, сделанный из камня).

Сейчас же при словообразовании, якобы по закону сингармонизма (который неверно толкуется) и в зависимости от типа конечного и корневого звука узаконены такие слова, типа "тасты", "боранды" (буранный), кызды (имеющий дочь), притом они количественно кажется преобладают, создавая общий непривлекательный фонетический строй языка. Например, должно быть Азатлык, а не Азаттык, Дослык, а не Достык и т.д. Это возвращение к нормальным нормам ТЮРКСКОГО ЯЗЫКА, а не что-то другое. Есть мнение, что все эти грубые суффиксы являются результатом влияния языка джунгар за столетия оккупации ими Казахских земель (в монгольском языке множественное число образуется с помощью окончания "т", и в целом очень много твердых и глухих звуков)….

Все эти грубо звучащие слова с окончанием тар/тер, дык/тык фонетически портят наш родной язык. Например, кыздар (хотя еще недавно предки произносили КЫЗЛАР), тениздер (правильно: ТЕНИЗЛЕР) и пр. Конечно, слов с окончанием "лар" еще много в казахском языке, слава Богу (типа аналар/матери, балалар /дети, сулар/воды и пр.) Наряду с джунгарским фактором, подобные метаморфозы следует считать следствием простой вульгаризации речи, казахская история была полна войн и лишений за последние века. Также при утверждении норм литературного казахского языка в советский период не была проведена надлежащая исследовательская работа, при этом общая установка была такова, что надо было поддерживать слова и выражения простонародья, не слушать "буржуазных националистов" и пр. К проблемам казахской фонетики или терминологии необходимо подходить не только с точки зрения благозвучия, исторической справедливости и др., но и перспективных задач сближения тюркских языков, интеграции современных тюркских культур. Нельзя казахам оставаться "белой совковой вороной" с этими "тар/тер" и "дык/тык", а еще жить с такими словами, как Ресей (вместо общетюркского и общемусульманского "Русия") или агылшын (вместо "инглиз").

Назира Нуртазина
доктор исторических наук